Внешняя и внутренняя политика польского государства в ХIХ веке - (курсовая)

Внешняя и внутренняя политика польского государства в ХIХ веке - (курсовая)

В Галиции происходили подобные же процессы. Усилился гнет австрийской бюрократии. Учреждения и школы онемечивались. Налоги на население резко увеличились. Аграрная реформа осуществлялась исключительно в интересах помещиков: безземельные крестьяне остались без земли, сервитутные права крестьян отменялись, в деревне создалась самая многочисленная прослойка крестьян с карликовыми наделами. Огромная масса беднейшего и безземельного крестьянства продолжала страдать. В результате крестьянской нищеты в 1845—1856 гг. произошло даже сокращение населения на 6 % — еще большее, чем в Царстве Польском. Классовый антагонизм в галицийской деревне оставался острым и после реформы: крестьяне продолжали борьбу за землю и свои права.

Польские помещики, удовлетворенные социальной политикой австрийского правительства, старались сохранить с ним хорошие отношения. Они стремились к соглашению с монархией не только в интересах сохранения своего господства над польскими крестьянами, но и в интересах сохранения своего господства над Восточной Галицией — украинской. Среди украинской интеллигенции усиливалось сознание единства Восточной Галиции со всей Украиной, углублялась также симпатия к русскому народу. Польские помещики старались ограничить применение украинского языка в школах Восточной Галиции и расширить употребление польского. Социальная и национальная практика польских помещиков в Восточной Галиции приводила к обострению польско-украинских отношений в ущерб обоим народам и к выгоде австрийской монархии.

В начале 60-х годов польские помещики стали хлопотать о предоставлении Галиции широкой автономии (сейма с решающим голосом, польской администрации и школ на польском языке). Однако их автономия выглядела слишком по-шляхетски и на сейме 1861 г. не нашла поддержки со стороны крестьянских и украинских депутатов. Закосневшие в своем сословном консерватизме польские помещики мешали даже развитию промышленности в стране, что и послужило одной из причин крайней экономической отсталости Галиции. [26 Исследования по истории польского общественного движения 19 – начала 20 вв. Сборник статей и материалов. / Под. Ред. Дьякова В. А. М. , “Наука”, 1971. ] В силу указанных обстоятельств польское национально-освободительное движение в Галиции переживало упадок. Многие деятели этого движения не понимали крестьянства и сторонились его, ошибочно считая крестьян приверженцами австрийского императора и противниками всех своих планов. Не видели они опоры и в других слоях общества. ПОДЪЕМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО И КРЕСТЬЯНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ЦАРСТВЕ ПОЛЬСКОМ В КОНЦЕ 50-х - НАЧАЛЕ 60-х ГОДОВ

Поражение крепостнической России в Крымской войне заставило царское правительство вступить на новый путь— постепенных буржуазных реформ. После заявления Александра II о необходимости отмены крепостного права последовало смягчение цензуры, освобождение некоторых политических узников, предоставление университетам некоторой автономии, разрешение на выезд за границу для учения. В обществе зародились надежды на прогрессивные преобразования, начались дискуссии о размерах и способах этих преобразований.

Смягчение режима наступило и в Царстве Польском. Наместник Паскевич, командовавший в годы войны русской армией на Дунае, вскоре умер. На его место был прислан либеральный князь М. Д. Горчаков. Военное положение, существовавшее в Царстве Польском с 1833 г. , было отменено (хотя административное управление страной по-прежнему оставалось в руках военной власти). Польское общество стало ожидать скорых и больших перемен. Вначале большинство надеялось на реформы сверху. Когда в мае 1856 г. Александр II приехал в Варшаву, то его встретили с радушием. Правда, намерения Александра II плохо гармонировали с настроениями варшавян. Первое его обращение к представителям высшего общества, пытавшимся заявить царю о своих весьма скромных пожеланиях (политическая амнистия, введение местного самоуправления, открытие университета в Варшаве), выразилось в охлаждающем возгласе: “Никаких мечтаний! ” Царь откровенно сказал полякам следующее: “Вы близки моему сердцу так же, как финляндцы и другие русские подданные; но я желаю, чтобы порядок, установленный моим отцом, не был изменен нисколько. А потому, господа, отбросьте всякие мечтания! Я сумею остановить порывы тех, кто бы вздумал увлечься мечтами. Я сумею распорядиться так, что эти мечты не перейдут за черту воображения мечтателей. Счастье Польши заключается в полном слитии ее с народами моей империи. То, что мой отец сделал, хорошо сделано и я его поддержу.... Верьте, что я имею относительно вас самые лучшие намерения. Вам лишь остается помочь мне в решении задачи, а потому, повторяю еще раз, оставьте всякие мечтания”. [27Русско-польские революционные связи 60-гг. и восстание 1863г. / Под ред. Дьякова В. А. Изд-во“Академии наук СССР, 1962]

Однако Александр II должен был исправлять кое-что из “содеянного” его отцом в Царстве Польском так же, как необходимо было многое “исправлять” и во всей Российской империи. Прежде всего был издан манифест об амнистии для осужденных по политическим мотивам и для эмигрантов, кроме “закоренелых в своей неисправимости”, разрешивший им вернуться на родину. В течение четырех лет в Царство Польское вернулось около 9 тыс. ссыльных и эмигрантов.

Александр II вынужден был дать разрешение на открытие в Варшаве Медико-хирургической академии, Сельскохозяйственного общества, а также воскресных и ремесленных школ. Наконец, была смягчена цензура. Стало возможным издание произведений даже таких писателей, как Мицкевич, имени которого нельзя было раньше произносить под страхом наказания. Появились новые газеты и журналы. Несмотря на то, что все эти уступки были скромные, они имели большое значение для дальнейшего политического развития Царства Польского, лишенного до этого времени и таких возможностей. Сам факт возвращения ссыльных (“сибиряков”) и эмигрантов пробуждал общественное внимание, хотя сами “сибиряки” были весьма умеренных взглядов и настроений. Медико-хирургическая академия стала одним из активных очагов общественного движения. Сельскохозяйственное общество, несмотря на свой помещичий состав, будило национальный и общественный дух, так как казалось шляхетским и мелкобуржуазным слоям своего рода национальным представительством: его полугодовые собрания в Варшаве, на которые съезжались помещики со всех частей Царства Польского, были в тогдашних условиях подобием сессий польского сейма. В газетах и журналах постепенно начали появляться разного рода “политические вольности”. Польское общество медленно, по упорно наступало на правительство, которое, выполняя указания царя, отнюдь не спешило навстречу польским “мечтаниям”. Польская общественность уже не могла удовлетвориться только теми учреждениями, на которые получила официальное разрешение. Появились многочисленные “кружки”, состоявшие главным образом из молодежи. Кружки вначале не имели определенного политического характера, по они сыграли огромную роль в деле оживления национально-освободительного и демократического движения. В них вырабатывалась идеология этого движения, создавались кадры его руководителей и будущая повстанческая организация. Кружки не были вполне оформленными, часто распадались или перемешивались и о большинстве из mix не сохранилось никаких документов. Среди наиболее значительных кружков самым ранним был кружок в Школе изящных искусств, возникший еще в 1856 г. Один из его участников, в будущем член повстанческого правительства, Юзеф Яновский так описывает его: “Этот кружок имел совершенно свободный и чисто товарищеский характер. Он не имел никакой писанной или утвержденной программы или устава; принадлежавшие к кружку не принимали никаких обязанностей, могли приходить или не приходить.... Мы собирались для совместного обмена мыслями и именно это разнообразие взглядов и темпераментов, это столкновение мнений, часто прямо противоположных, было весьма полезным”. О его характере можно также судить по составу его участников, среди которых были как будущие красные (Кароль Новаковский, Яп Кужина, Адам Аснык, Францишек Годлевский), так и будущие белые (Эдвард Юргенс и др. ). Этот дружок, известный еще под названием дружка Каплинского (по имени одного из его организаторов), был весьма оживленным: на его еженедельных собраниях, на которые приходило иногда до 40 человек, происходили горячие дискуссии по самым различным вопросам. Однако в 1860 г. кружок ввиду разнородности его состава стал распадаться, его участники, посещавшие и раньше другие кружки, присоединялись к тем из них, которые более соответствовали их политическим симпатиям.

Другим известным и видным кружком был студенческий кружок в Медико-хирургической академии, возникший в 1858 г. Вначале кружок выдвигал задачи материальной и учебной взаимопомощи. Наиболее видным его руководителем был Ян Кужина, 25-летний сын провинциального полицейского, человек образованный и способный, стремившийся уже в то время к созданию конспиративной повстанческой организации. Весной 1859 г. кружок Кужины сумел организовать студенческую политическую демонстрацию против учебной власти, неожиданно издавшей постановление о проведении внеурочных экзаменов. Это постановление преследовало цель провалить ненадежных в политическом отношении студентов и исключить их. Под влиянием кружка две трети студентов (из общего числа 318) организовали коллективный протест, выразившийся в одновременной подаче заявлений об уходе из академии. Учебные власти встревожились, но своего постановления не отменили. Были произведены аресты зачинщиков. Под давлением репрессий студенты уступили и взяли обратно свои заявления. Выступление студентов, вызвавшее большое сочувствие в демократических слоях и недовольство в высших, закончилось исключением из академии наиболее активных лиц, в том числе и Яна Кужины. Последний выехал в Париж, где стал ближайшим сотрудником Людвика Мерославского. Во время указанного конфликта студентов с учебной властью впервые появились в употреблении прозвища “красных” и “белых”: “красными” стали называть сторонников решительной борьбы с царскими властями, “белыми” — сторонников соглашения и легализма. Студенческий кружок, временно ослабленный, снова окреп осенью 1859 г. в связи с началом деятельности Кароля Маевского. Этому последнему суждено было сыграть в движении тех лет значительную, при этом весьма двусмысленную роль. Маевский, которому в то время было 26 лет, был человеком способным и энергичным, расчетливым политиком и умелым организатором. За пять лет до этого он окончил Сельскохозяйственный институт, затем занимался хозяйством, а осенью 1859 г. поступил в Медико-хирургическую академию, намереваясь заниматься научной работой. Маевский был против создания нелегальной повстанческой организации в близком будущем. Он считал необходимым“не горячиться, не спешить, но серьезно, деловито и настойчиво стремиться прежде всего к тайному возрождению нации во всех одновременно направлениях”, а также склонять все классы “к единству и гармонии”, ибо “только этим путем можно достичь силы и влияния”. В академии Маевский организовал “Общество братской помощи”, которое имело свою кассу и библиотеку. На собрания студенческих групп академии иногда приглашались учащиеся из других учебных заведений. Маевский старался завоевать влияние в разных кругах общества. Он имел связи с некоторыми городами Царства Польского и Познанской области, а также с Яном Кужиной в Париже.

Третьим кружком, имевшим уже революционный характер и сыгравшим наибольшую роль в подготовке повстанческих кадров, был кружок Янковского, зародившийся также в 1858 г. , но окончательно сложившийся в следующем году. Нарциз Янковский, 30-летний сын волынского помещика, бывший офицер русской армии, отличался горячим темпераментом и готовностью к немедленной борьбе с царизмом. Янковский стремился объединить“разночинский” элемент города: чиновников, ремесленников, служащих, писателей, купцов и т. д. Он имел постоянную связь и со студентами. В конце 1859 г. по инициативе Янковского между ним и Маевским начались переговоры о слиянии, которые и закончились созданием общего комитета, известного под названием “Варшавской капитулы”. В состав этого комитета вошли Янковский, чиновник лютеранской коллегии Болеслав Денель, литератор Станислав Кшеминский, банковский чиновник Юлиан Верещинский (из кружка Янковского) и Кароль Маовский (из студенческого). Кроме того, ближайшее участие в работе новой организации принимали также братья Франковские (Ян, Станислав и Леон), Кароль Новаковский, Рафал Краевский, поэт Адам Аснык и др. Организация строилась на конспиративной основе и вскоре охватила своей сетью весь город. Ее целью была подготовка восстания. Собирались средства, распространялась нелегальная литература, проводились военные занятия, пропагандировалась идея восстания в народе. Организация имела связи со многими городами Царства Польского, а также с эмиграцией. Янковский находился под большим влиянием Мерославского и держал контакт с его главным помощником Кужиной. Образование организации Янковского означало шаг вперед в деле подъема национально-освободительного движения. Социальные вопросы — и прежде всего крестьянский —не слишком интересовали ее, хотя она и предусматривала скорейшее уничтожение барщины и наделение крестьян землей. Главное внимание ее было сосредоточено на 'подготовке восстания против русского царизма. [28 Исследования по истории польского общественного движения 19 – начала 20 вв. Сборник статей и материалов. / Под. Ред. Дьякова В. А. М. , “Наука”, 1971. ]Следует отметить, что Маевский и его сторонники были против такой установки. Летом 1860 г. Янковский ездил в Париж для обсуждения некоторых вопросов с Кужиной и на обратном пути был арестован австрийской охраной на границе; его выдали русским властям, которые посадили его в Варшавскую цитадель, а затем сослали в Сибирь. Это обстоятельство в известном смысле ослабило организацию, комитет был распущен, Маевский снова обособился и только осенью новые люди — прибывший из Парижа по поручению Мерославского Францишек Годлев-ский, братья Франковские, Болеслав Денель— восстановили прежнюю организацию и даже усилили ее. На движение в Царстве Польском большое влияние оказывали польские патриотические кружки, возникавшие в России, а также польские эмигранты, поддерживавшие Мерославского. Эти кружки и эмигранты дали движению многих людей и повлияли на его направление. Наибольшую роль в польских патриотических кружках в России играли студенты, которых насчитывалось в то время в русских высших учебных заведениях около 3 тыс. и которые по своему возрасту и по условиям своей жизни, а также под влиянием возникавших перед ними общественных и научных интересов особенно легко замечали недостатки общественной жизни и живо на них реагировали. Среди поляков—студентов русских университетов в это время преобладали не богатые (обычно отправлявшиеся учиться за границу), а малоимущие, более отзывчивые к нуждам и несправедливостям, которые терпел народ. Огромное влияние на развитие политических взглядов польской молодежи оказывали русские революционеры, усилившие в это время свою борьбу с крепостническим строем. Молодежь усваивает демократические взгляды и готовится к общественной деятельности. Она мечтает о восстановлении независимости Польши и построении ее на демократических началах. Постоянное общение польских революционеров с русскими побуждает первых к тесному сотрудничеству с русским революционным движением. Однако в решении основных вопросов— крестьянского и национального —польская молодежь в большинстве своем не обнаружила достаточной' зрелости: крестьянскую реформу она рассчитывала провести руками самой шляхты, а территории Литвы, Белоруссии и правобережной Украины она продолжала рассматривать как составные части Польши.

К числу ранних польских кружков относились польские землячества в Киевском университете, в котором насчитывалось около тысячи польских студентов (что составляло более 80% всего состава). Землячества содействовали самообразованию студентов, имели свои библиотеки и кассы взаимопомощи. В 1857 г. студенты создали узкую нелегальную организацию, построенную на основе троек (отсюда ее прозвище: “Тройницкий союз”). Организация объединяла не только поляков, но и украинцев. К числу виднейших деятелей этого союза принадлежали Владислав Геншель, Влодимеж Милёвич, Леон Гловацкий (его младший брат Александр впоследствии выдающийся писатель Болеслав Прус), известный уже нам по Варшаве Кароль Новаковстаий, видный впоследствии украинский историк и общественный деятель Владимир Антонович, Фаддей Рыльский (отец современного украинского поэта Максима Рыльского), студент Стефан Бобровский и др. Союз имел демократический характер, его приверженцы выступали прежде всего за интересы крестьянства, требовали проведения радикальной аграрной реформы, в летнее время “ходили в народ”, одетые в крестьянские свитки. В университете Тройницкий союз организовал несколько студенческих протестов, конфликтов с властями и даже забастовок. Позже (в 1861 г. ), когда обнаружилось различие взглядов по важнейшему вопросу—о судьбе Украины и границах будущей независимой Польши, украинская группа союза вышла из него.

Наиболее тесно с русским революционным движением связан был польский патриотический кружок в Петербурге. Из его среды вышли впоследствии видные участники восстания. В Петербурге была довольно многочисленная польская колония, состоявшая из студентов, чиновников, офицеров. Студенты были объединены в землячество. В 1858 г. оформилась нелегальная польская патриотическая организация, ядро которой составлял офицерский кружок в составе некоторых слушателей военных академий (артиллерийской, инженерной и Генерального штаба). В организацию входили также студенты и чиновники. Были и русские. Наиболее видными деятелями этой организации, насчитывавшей до 70 человек, были офицеры Генерального штаба Зыгмунт Сераковский и Ярослав Домбровский (в будущем генерал Парижской Коммуны), видный чиновник министерства финансов и историк Иосафат Огрызко, офицеры Зыгмунт Падлевский и Людвик Звеждовский, студент Лесного' инстигута Валерий Врублевский (в будущем также генерал Парижской Коммуны), студент университета Константин Калиновский.

Душой организации был Сераковский, которому в то время исполнилось 32 года. Сераковский, сын мелкопоместного волынского шляхтича, еще в 1848 г. , будучи студентом Петербургского университета, участвовал в революционном движении, за что был арестован и сослан в солдаты в Оренбургский край. По возвращении через восемь лет в Петербург Сераковский окончил здесь Академию генерального штаба и в чине капитана служил в Военном министерстве. В Петербурге Сераковский тотчас же возобновил свою революционную деятельность, познакомился с русскими [революционерами, в том числе с Н. Г. Чернышевским и Н. А. Добролюбовым, с которыми установил дружеские отношения. Он сотрудничал в журнале “Современник”, утверждая в своих статьях идеи национального равноправия и свободы. Способный, энергичный и пылкий и в то же время мягкий и искренний, Сераковский вызывал большую симпатию среди революционеров. Пользуясь своим служебным положением, Сераковский начал настойчивую борьбу за отмену телесных наказаний в армии. Летом 1860 г. он ездил в заграничную командировку, во время которой встречался с Герценом в Лондоне и с Гарибальди в Италии. Польская патриотическая организация в Петербурге имела не только общую цель — свержение царизма, но и частную —восстановление независимости Польши. Эту цель она пропагандировала среди польской колонии, используя для этого легальные литературные вечера с приглашением более широкого круга лиц. В конце 1858 г. Огрызко организовал издание польской газеты“Слово”, среди сотрудников которой был видный польский адвокат и ученый Владимир Спасович (газета, однако, вскоре была запрещена). Кроме того, Огрызко издал 8 томов собрания законов (Volumina legum) старой Польши, что должно было символизировать неизбежность и близость восстановления польского государства. Польские революционеры в Петербурге в большинстве своем вышли из мелкой шляхты западных губерний (украинских, белорусских и литовских). Социальное происхождение оказывало влияние на их взгляды. Польские революционеры не вполне усвоили революционные идеи Чернышевского. Даже такие деятели, как Сераковский и Домбровский, полагали, что основной социальный вопрос— крестьянский —может быть решен только с участием шляхты. В то же время следует отметить, что происхождение многих польских революционеров из украинских, белорусских и литовских земель способствовало выработке у некоторых из них более правильного отношения к национальным интересам литовцев, белоруссов и украинцев. Они учитывали национальную самобытность указанных земель и считали необходимым считаться с этим фактом. Немалое влияние оказывала при этом демократическая позиция русских революционеров в данном вопросе. Сераковский, Калиновский и некоторые другие революционеры признавали право литовского, белорусского и украинского народов на самостоятельность. Кроме Киева и Петербурга, польские землячества и патриотические организации возникли также в Москве, Дерите (в университетах) и в других городах. Между всеми этими организациями существовали связи, в которых наиболее важную роль играли Владислав Геншель, Зыгмунт Падлевский, Стефан Бобровский и др. Как отмечалось выше, деятельность Польского демократического общества в 50-х годах чрезвычайно ослабла. Руководящая группа его была удалена из Франции и переехала в Лондон, после чего в Обществе наступил раскол. Левые элементы поддерживали лондонскую группу, которая, однако, и после революции 1848—1849 гг. не сумела вполне освободиться от влияния шляхетских взглядов; после смерти своего наиболее выдающегося руководителя Станислава Ворцеля (1857) она ослабила свою деятельность и утратила влияние. Правые элементы группировались вокруг оставшегося в Париже Мерославского, который продолжал активную деятельность. Людвик Мерослапский принадлежал к старшему поколению деятелей польского национального движения (родился в 1814 г. ). Еще в 1846—1849 гг. он прославился как мужественный патриот, демократ и искусный военачальник. Приговоренный прусским судом к смерти в 1847 г. , он был освобожден [революцией в марте 1848 г. и принял активное участие в революционных сражениях в Познанской области, а затем в Сицилии и Баденс. [29 Погодин А. История польского народа в XIXв. М. , 1915. ]С тех пор демократическая и повстанческая молодежь считала его своим вождем и первым кандидатом в руководители будущего восстания. Однако Мерославский не оправдал возлагавшихся на пего надежд. Он был слишком высокомерным человеком, далеким от народа шляхетским революционером и упорным доктринером в военном деле. Он сам считал себя вождем польского народа и не терпел возражений и критики но своему адресу. Его демократизм был демагогический, и угрозы по адресу шляхты лишь прикрывали его главные расчеты па шляхту. Мыслящий категориями военных операций лишь регулярных армий, он не понимал значения партизанской, народной войны и полностью отвергал последнюю. Ко всему этому он, воспитанный в культе Наполеона 1 (его отец служил в наполеоновской армии), остался бонапартистом до конца своих дней и в 50-х годах свои главные надежды возлагал на Наполеона III. Таким образом, Мерославский надеялся освободить Польшу не силами народа, а при помощи шляхты и западных держав.

После разрешения выездов за границу в Париж прибыло из Царства Польского немало поляков, стремившихся к учению или к политической деятельности. Они с воодушевлением слушали речи Мерославского, в которых он нападал на сторонников мирного экономического прогресса и призывал к восстанию, утверждая, что восстание решит крестьянский вопрос. Он угрожал консервативной шляхте народным возмущением и в то же время обещал ей сохранить ее имения в случае участия в восстании. Он говорил, что восстание должны организовать заговорщики из “третьего сословия” без участия крестьянства; народ и шляхта должны будут подчиняться руководителям восстания. Последнее должно начаться лишь в случае военной интервенции западных держав. Совершенно очевидно, что Мерославский указывал польскому народу неправильный путь. Деятельность Мфославского и его сторонников особенно усилилась с возникновением национально-освободительной войны итальянского народа весной 1859 г. Оживились связи с Царством Польским, Галицией и другими польскими землями. Мерославский стремился занять руководящую роль в движении в Царстве Польском. Ближайшими соратниками его были генерал Юзеф Высоцкий, Северин Эльжановский Ян Кужина; в числе его приверженцев были Адам Аснык, Влодимеж Милёвич и др. Мерославский установил связи с вождями итальянского демократического движения Гарибальди и Маццини, которые, опасаясь воскрешения реакционного Священного Союза против итальянцев, призывали его к организации народного восстания в Польше. Мерославский через Яна Кужину посылал директивы о подготовке восстания в Царство Польское. В то же время племянник французского императора принц Жером-Наполеон передавал ему, что Франция, хотя она и заинтересована в польском движении, не будет воевать с Россией за Польшу. Мерославский оказался на распутьи. Демократическим кружкам в Царстве Польском противостояло возникшее в 1858 г. Сельскохозяйственное общество, состоявшее в подавляющем большинстве своем из помещиков и шляхты. Во главе общества стоял граф Анджей Замойский. В течение первых трех лет своей деятельности Сельскохозяйственное общество занималось почти исключительно вопросами агрономии, выставок, конкурсов и т. д. Когда же оно касалось крестьянского вопроса, то ограничивалось лишь пожеланием очиншевания крестьян при условии добровольного согласия обеих сторон. Эти пожелания были обречены на неудачу, так как менее состоятельные помещики вообще не хотели переводить крестьян на чинш, а другие стремились при очиншевании отобрать от крестьян сервитуты. Крестьяне же решительно защищали свои сервитуты. Острота классовых противоречий в деревне и боязнь крестьянских волнений побуждали помещиков сохранять хорошие отношения с русским царизмом. Помещики видели, что в решении крестьянского вопроса им не обойтись без поддержки правительства. Они мечтали о смягчении политического режима в Царстве Польском и получении некоторой автономии, но лишь мирным, легальным путем. В условиях же оживления демократического движения они опасались обращаться к правительству даже с легальными требованиями. Граф Анджей Замойский вообще полагал, что для Польши выгоднее быть в одном государстве с Россией, чем быть независимой, ибо в случае восстановления независимой Польши Россия вновь стремилась бы покорить ее, что привело бы Польшу к необходимости затрачивать огромные силы на оборону. “Наше политическое существование под властью русских монархов, — говорил он, —при одновременном закреплении законом нашей полной национальной обособленности и нашего возрождения было бы для нас наиболее желательно, ибо оно устраняло вышеуказанную опасность” . Консервативная часть польской эмиграции, находившаяся под руководством князя Адама Чарторыского, а затем его сына Владислава и ожидавшая нового возрождения польского вопроса на международной арене, старалась не допустить открытого соглашения польских помещиков с царским правительством, рекомендуя им проводить либеральные реформы (наделение крестьян землей и др. ) и надеяться на французского императора Наполеона III; тем самым имелось в виду удержать польское общество под влиянием помещиков.

Сельскохозяйственное общество было только частью либерально-консервативного лагеря польского народа. На левом крыле этого лагеря находился кружок Эдварда Юргенса, чиновника Комиссии внутренних дел, человека образованного и способного. Этот кружок состоял из представителей средних и высших слоев буржуазии и буржуазной интеллигенции. Польская буржуазия была заинтересована в ликвидации феодальных порядков и в предоставлении Царству Польскому автономии. Она выступала за либеральные реформы, за наделение крестьян землей, за просвещение народа, за предоставление городам самоуправления, за уравнение в правах евреев; последнее требование имело особое значение, поскольку среди польской буржуазии было много евреев, продолжавших терпеть ограничения в правах на приобретение недвижимой собственности и на выполнение некоторых общественных функций и др. Однако польская буржуазия, начавшая уже срастаться экономически с помещиками и боявшаяся народных восстаний, оказалась неспособной на решительную борьбу за национальное освобождение и прогрессивные преобразования. Выражавший ее интересы кружок Юргенса выступал в одном лагере с Сельскохозяйственным обществом и борьбу за национальное освобождение откладывал на далекое будущее или, как говорили в народе, “на тысячу лет”; отсюда прозвище его сторонников — “милленеры” (от латинского слова mille — тысяча). Между демократическими кружками, с одной стороны, и буржуазным кружком Юргенса — с другой, существовали вначале близкие отношения, и некоторые лица одновременно посещали оба кружка. Однако с самого начала между ними существовало очевидное политическое различие, которое с течением времени прекратилось в антагонизм.

На рубеже 50-х и 60-х годов положение в Царстве Польском значительно обострилось. Польский народ ждал реформ и уступок, русский царизм их не давал. В 1859 г. в России сложилась революционная ситуация; в польском обществе полагали, что назревающие потрясения в России создают благоприятные условия для польского выступления. В Италии началась война за освобождение страны от австрийского господства; итальянцам помогала Франция, заинтересованная в ослаблении Австрии. Французский император Наполеон III провозгласил с демагогической целью“принцип национальности”, т. е. принцип национальной свободы. Популярность Гарибальди и Наполеона III среди поляков стала огромной. Полякам казалось, что события в Италии предвосхищают события в Польше, что Франция окажет помощь также польскому народу. В соседних польских землях— Галиции и Познанской области — также оживилось движение за расширение национальных прав и свобод. Под влиянием внутренних и внешних обстоятельств активные деятели движения в Царстве Польском решили перейти к новым формам борьбы— к массовым выступлениям, к манифестациям. Первой была манифестация в июне 1860 г. , во время похорон вдовы генерала Совинского, погибшего во время восстания 1831 г. По призыву кружков Янковского на похороны пришли массы городского населения самых различных слоев. Когда пастор назвал умершую “вдовой полковника” (Совинский получил чин генерала от повстанческого правительства), толпа громко поправила: “генерала”. Группа активных участников манифестации оторвала от гроба шлейф, разорвала его на мелкие части, которые и раздала на память сопровождавшей массе. После похорон состоялось шествие в предместье Варшавы— Волю — к месту гибели Совинского. Следующая демонстрация произошла осенью того же года во время съезда в Варшаве трех монархов, поделивших и угнетавших Польшу. Народные массы расценили этот съезд как грубое оскорбление и угрозу польскому народу. Члены патриотического кружка Школы изящных искусств начали агитацию за бойкот встречи, за всяческое проявление враждебности к“слетающимся воронам”. При въезде Александра II в Варшаву улицы совершенно пустовали. 20 октября перед спектаклем в оперном театре царскую ложу облили серной кислотой, а с галерки были спущены пузырьки со зловонной жидкостью, распространившей такой смрад, что собравшаяся уже публика вынуждена была уйти из зрительного зала. Словом, встреча Александра II с варшавянами в 1860 г. весьма и весьма отличалась от его первой встречи с ними четыре года тому назад. Утром 29 ноября того же года по случаю годовщины восстания 1830 г. в костеле кармелитов на ул. Лешно был отслужен торжественный молебен. Вечером возле того же костела вновь собрались массы народа; здесь по инициативе студента Новаковского впервые были исполнены патриотические гимны: “Боже, который Польшу”, “Еще Польша не погибла” и “С дымом пожаров”. С улицы Лешно массовое шествие с пением патриотических песен направилось к центру города. В патриотических песнях, исполненных народом, содержались призывы к борьбе за восстановление независимой Польши и уверенность в конечном освобождении. Все указанные манифестации производили сильное впечатление на все население столицы и находили живой отклик в других городах Царства Польского. Всюду стремились проявить свои патриотические чувства и ненависть к захватчикам. Устраивались патриотические концерты и лекции, отмечались национальные годовщины, на улицы выходили в национальных костюмах, вступали в конфликты с полицией и т. п. Первые манифестации были организованы демократическими кружками. Позднее в это движение включились и умеренные элементы. Демократические кружки стремились подготовить народ к восстанию, умеренные старались завладеть массовым движением и использовать его для давления как на консервативных польских помещиков, так и на царские власти, чтобы таким путем добиться реформ и предотвратить вооруженное восстание и социальную революцию. Летом 1860 г. умеренные круги создали тайный руководящий центр в составе Маевского, Юргенса и преподавателя гимназии Владислава Големберского. Этот триумвират стремился подчинить своему влиянию все слои населения как демократические, так средние и высшие .

    2. 2 Отношение русского общества к польскому вопросу.

Составной частью сложившейся в России в 1859—1861 гг. революционной ситуации явился мощный подъем национально-освободительного движения в Королевстве Польском. Поражение России в Крымской войне и складывавшаяся в стране революционная ситуация создавали как никогда благоприятные условия для социального и национального освобождения польского народа, потерявшего независимость в конце XVIII в. в результате разделов между Австрией, Пруссией и Россией. Антифеодальная борьба крестьян в Королевстве Польском, нарастание с конца 50-х годов национально-освободительного движения способствовали углублению общероссийского революционного кризиса.

Польский вопрос был очень популярен в русском обществе. Еще с середины 50-х годов А. Герценом была развернута пропаганда дела борьбы за независимость польского народа и за союз русских и польских революционных сил. “Польша .... имеет неотъемлемое, полное право на государственное существование, независимое от России” ", провозглашал “Колокол” и доказывал, что интересы обеих стран требуют объединения их революционных усилий: “освобождение Польши, освобождение прилежащих областей и освобождение России — нераздельны” ". С общим врагом — самодержавием — Россия и Польша должны бороться вместе. [30Ковальский Ю. Русская революционная демократия и январское восстание 1863 года в Польше, М, Изд иностранной литературы, 1953]

Русская передовая печать, как и Герцен, считала национально-освободительное движение угнетенных народов России частью вопроса борьбы за демократизацию России, в равной мере отстаивая как право польского, так и право украинского, литовского и белорусского народов на независимость. “Никого не надобно ни русифицировать, ни полонизировать.... никому не надобно мешать говорить и думать, учиться и писать как ему хочется.... ” .

Точку зрения на польский вопрос А. Герцен подробно излагал в цикле писем “Россия и Польша” опубликованных в “Колоколе” в 1859—1860 гг. Особое внимание он уделял вопросу о межнациональных отношениях, о союзе и федерации народов. Лишь в союзе с польскими революционными силами была возможна борьба с самодержавием. Русские революционные силы могли стать решающим фактором освобождения Польши. В свою очередь Герцен признавал огромное значение польского освободительного движения, высоко ценя его опыт и традиции, и не только для русского революционного движения. Успех польского движения в понимании русских революционных демократов, Герцена зависел от исхода революционного крестьянского движения в России. В этом смысле Герцен, с одной стороны, отводил решению крестьянского вопроса в России первое место, с другой — Россия не могла быть свободной, не освободив Польши. Для Герцена идеалом будущего была федерация народов (и прежде всего славянских). Победа общинного социализма в славянских странах, дополненная созданием союза славянских стран в форме федерации—федерации свободных народов после завоевания славянскими странами независимости и равноправия. Не с гегемонией России, а союз равных, свободных народов с демократической Россией, союз, созданный в интересах самих славянских народов, предпосылка которому — союз демократической России с демократической Польшей. Но если революционеры-демократы приветствовали и поддерживали польское национально-освободительное движение, считая необходимым последовательно-революционное решение польского вопроса, видели в этом движении союзника в предстоящей борьбе и призывали к революционному союзу, то либеральные круги, на словах сочувствуя освободительному движению поляков, в иных случаях даже говоря о необходимости отделения Польши от России, по существу стремились всего лишь к тому, чтобы реформы в Королевстве Польском повлекли за собой проведение реформ и в России.

1861 год был годом роста патриотического движения в Польше, периодом варшавских манифестаций. В России революционная русская демократия создавала первые подпольные кружки и организации. Об их существовании русская общественность узнала из первых нелегальных прокламаций (группы“Великорусе”, прокламации “К молодому поколению” и “Молодая Россия” ). Подпольные революционно-демократические кружки в России формировались под влиянием революционной проповеди герценовского “Колокола”и в особенности под могучим влиянием революционно-демократических идей Чернышевского.

В этом году “Колокол”, выдвигая на первый план крестьянский вопрос, в целом ряде статей высказывает свое горячее сочувствие освободительной борьбе польского народа. Статьи Герцена в защиту Польши встречают горячий отклик в сердцах всех передовых русских людей. Помещая в “Колоколе” 15 июля 1861 г. письмо “Русских женщин”, адресованное женщинам польским, Герцен пишет: “. Мы получаем письмо за письмом от русских офицеров и литераторов, от друзей и незнакомых, в которых нам говорят о сочувствии нашему взгляду на польские дела. Наконец, на днях пришло превосходное письмоот имени русских жен, матерей и сестер. Они нас избирают “посредниками между ними и польскими женщинами”. “Скажите им, — пишут они, — о наших чувствах и убеждениях, скажите им, что мы так же, как и вы, желаем полной и безусловной свободы и независимости Польши. И пусть наш слабый голос сольется с печальным звоном вашего“Колокола”и, коснувшись сердца, совести и сочувствия всех русских жен, матерей и сестер, дойдет и до Польши” ^

Все участники подпольных революционно-демократических групп и кружков в России в своих прокламациях также высказываются за свободу Польши, протестуют против царских насилий над польским народом. Летом и осенью 1861 г. появляются одна за другой три прокламации группы “Великорусе”. В своих прокламациях группа “Великорусе” критиковала царскую реформу 19 февраля, требовала передачи крестьянам по меньшей мере всей той земли, которой они пользовались до царского указа, причем выкупные платежи должно было выплачивать государство. “Великорусе”требовал созыва Учредительного собрания, которое должно было разработать и ввести конституцию, предоставляющую демократические права и свободы всем гражданам. “Великорусе”выступал за республику. В качестве актуального политического лозунга эта группа выдвинула предложение организовать сбор подписей под адресом царю с требованием созыва свободно избранных народом представителей для выработки и принятия конституции. Прокламации “Великорусса” широко расходились по всей России не только в 1861 г. , но и в последующие годы, являясь одним из самых распространенных изданий, которыми пользовались революционно-демократические кружки и группы шестидесятых годов, а также группа Сливицкого, действовавшая среди офицеров и солдат варшавского гарнизона. Члены группы“Великорусе”, выступая против царской политики национального гнета, решительно высказывались за независимость Польши, считая это требование одним из существеннейших в своей программе. Авторы прокламации“Великорусса” № 2 так формулируют свою точку зрения на этот вопрос: “Водворение законного порядка — общее желание просвещенных людей. Большинство из них сознает, что главнейшие условия для этого таковы: хорошее разрешение крепостного дела, освобождение Польши и конституция......русские, приверженцы законности, должны требовать безусловного освобождения Польши. Теперь стало ясно для всех, что власть наша над нею поддерживается только вооруженною рукою. А пока в одной части государства власть над цивилизованным народом держится системой военного деспотизма, правительство не может отказаться от этой системы и в остальных частях государства”. [31Русско-польские революционные связи 60-гг. и восстание 1863г. / Под ред. Дьякова В. А. Изд-во“Академии наук СССР, 1962]

Четвертый номер “Великорусса” (вышедший в феврале 1863 г. ) был подготовлен новой группой революционных демократов, занимавших более решительные позиции в борьбе за общественно-политический прогресс в России. Они заявляли, что “только революция в силах свергнуть деспотизм и вынудить его к существенным реформам”. В том же номере “Великорусса”, изданном уже после начала польского восстания, читаем: “Образованная Россия приветствует мир и полное освобождение Польши. Она предает позору имена русских офицеров, бывших палачами невинного народа” ". Позиция “Великорусса” в вопросе о Польше отражала настроения передовой части русской интеллигенции, особенно университетской молодежи, выражавшей свои симпатии польскому народу.

Либеральные буржуазно-помещичьи круги, по мере того как в Польше усиливалось национально-освободительное движение, а в России нарастала аграрная революция, перестали выражать сочувствия Польше.

В период, когда в России нарастало крестьянское движение, а в Польше ширились патриотические манифестации, Герцен и Огарев направляли все свои усилия на то, чтобы объединить и координирован освободительную борьбу прогрессивных, патриотических сил польского народа с революционно-демократическим движением в России, понимая, "те такое объединение сил является основным условием победоносной борьбы против царского правительства.

Обстановка в Царстве Польском обострялась, контакты польских и русских революционеров крепли. Герцен, который прилагал все силы, чтобы содействовать расширению и укреплению “3емли и Воли” в России и укреплению ее влияния в русской армии, отмечая постепенный рост организации, однако, отдавал себе отчет в тom, что она еще слаба, что низовые организации “Земли и Воли”, включая революционные группы в войсках в Царстве Польском, находятся еще только в начальной стадии своего развития и что им трудно организовать и возглавить массовое вооруженное выступление. Осенью 1862 года“в Лондоне было заключено соглашение, по которому русские обязались поддержать всеми силами польское восстание, причем с обеих сторон была достигнута договоренность, что начало восстания следует отодвинуть как можно дальше, чтобы выиграть побольше времени для его подготовки” '.

Был составлен акт о заключении соглашения. Падлевскнй получил в Лондоне от русских революционных демократов перечень полков русской армии, в которых существовали революционные организации. Падлевский включил его в свой отчет, предназначенный для Центрального Национального комитета.

Таким образом, можно сделать вывод, что была достигнута договоренность не только по основным политическим вопросам, но и обсуждались также организационные подробности боевого сотрудничества обеих организаций.

    2. 3 Восстание 1863 г. и его значение.

ВОССТАНИЕ. ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ЕГО РАЗВИТИЯ (январь-март 1863 г. ). Манифест и аграрные декреты повстанческого правительства.

В самый канун восстания, 22 января 1863 г. , Центральный национальный комитет как Временное национальное правительство опубликовал важнейшие программные документы: манифест и аграрные декреты. В манифесте говорилось, что Польша “не хочет и не может” уступить без сопротивления тому постыдному насилию, которое совершает над ней русский царизм, — незаконному рекрутскому набору; под страхом ответственности перед потомством Польша должна оказать энергичное сопротивление. Центральный национальный комитет как единственное теперь законное польское правительство призывает народ Польши, Литвы и Руси к борьбе за освобождение. Комитет обещал держать руль управления сильной рукой и преодолеть все препятствия на пути к оспобождению; всякую неприязнь и даже недостаток усердия обещал сурово наказывать. Далее в манифесте говорилось: “В первый же день открытого выступления, в первую же минуту начавшейся священной борьбы Центральный национальный комитет объявляет всех сынов Польши без различия вероисповедания, рода, происхождения и сословия, свободными и равными гражданами страны. Земля, которой земледельческий люд владел на правах чинша или барщины, становится с этой минуты его безусловной собственностью, вечным владением; прежние собственники земли будут вознаграждены из общих средств государства. Все коморники и поденщики, вступающие в ряды защитников страны. а в случае их почетной смерти на поле славы их семьи получат из национальных достояний участок освобожденной от врага земли”. В заключение в манифесте содержалось обращение к русскому народу. Во имя свободы и братства народов Центральный комитет заявлял, что не возлагает вины на русский народ за преступления в отношении к Польше, так как и он сам страдает под гнетом царизма; комитет выражал надежду, что русский народ не окажет поддержки тирану, и предупреждал, что в противном случае будет неизбежна война между двумя народами.

Как видим, Центральный национальный комитет провозгласил непримиримую вооруженную борьбу против русского царизма за национальное освобождение “Польши. Литвы и Руси”. Вместе с тем он объявлял об установлении на всех этих землях нового общественного строя, характеризуемого гражданским равноправием и свободой т. е. буржуазного. Аграрные декреты провозглашали общие принципы наделения крестьян землей. В первом декрете говорилось: “Всякое земельное владение, которым до сих пор каждый хозяин владел на основе выполнения барщины или выплаты чинша, становится отныне вместе с принадлежащими ему огородами, жилыми и хозяйственными постройками, а также правами и привилегиями, полной и наследственной собственностью этого хозяина, без возложения на него каких-либо обязанностей, данин, барщины или чинша, с единственным условием выплаты причитающихся с него податей и выполнения надлежащей службы родине”. Далее в декрете указывалось, что прежние владельцы земли получат соответствующее вознаграждение из фондов государства. Все указы и распоряжения царских властей по крестьянскому вопросу отменялись. Настоящий декрет касался не только помещичьих имений, но также казенных, пожалованных, церковных и всяких иных. [32Ревуненкоа В. Г. Польское восстание 1863 г. и европейская дипломатия. Л. , Изд-во Лен. Университета, 1957. ]

Второй декрет касался безземельных. В нем говорилось: “Халупники, загродники, комарники, батраки и вообще все граждане, содержащие себя исключительно на заработке, которые будут воевать в рядах Национального войска за отечество, получат в собственность после окончания войны участок земли не менее трех моргов из национальных фондов”.

Дело обнародования и осуществления аграрных декретов возлагалось на военных и воеводских начальников. Повстанческая организация начала восстание в самых невыгодных для себя условиях. Правда, она насчитывала в своих рядах свыше 20 тыс. человек, но она не имела ни оружия, ни денег. До последней минуты перед восстанием не был провезено из-за границы ни одного карабина, в стране же было собрано лишь около 600 охотничьих ружей. В кассе насчитывалось около 7, 5 тыс. руб. Повстанцы не были обучены военному делу. В отношении командиров положение было также тяжелым: чувствовался большой недостаток военных и гражданских начальников, а те, которые были, не всегда соответствовали своему назначению. Крестьянство не было подготовлено к восстанию. Союзники польских повстанцев — русские революционеры —планировали свое восстание против царизма лишь на позднюю весну. Наконец, польские повстанцы поднялись на борьбу в середине зимы, когда природные условия были для них наименее подходящими.

С другой стороны, силы противника были во много раз большими. Царская армия, расположенная в польских землях, насчитывала около 100 тыс. человек. Это были регулярные войска, состоявшие из пехотных, кавалерийских, артиллерийских и саперных частей. Артиллерийские части насчитывали 176 пушек. Для победы над таким противником важнейшее значение имело активное участие в восстании широких народных масс.

Все эти обстоятельства говорят о чрезвычайных трудностях, с которыми столкнулась повстанческая организация в момент восстания. Но она не имела выбора. Срок восстания был навязан ей царскими властями в Велепольским.

Ход событий сделал невозможным осуществление плана Домбровского, присланного из цитадели и содержавшего в качестве своей важнейшей части нападение на крепость Новогеоргиевск (Модлин). [33Ковальский Ю. Русская революционная демократия и январское восстание 1863 г. в Польше. М. , Изд-во иностран. лит-ра 1953. ] Все ненадежные офицеры и солдаты крепостного гарнизона в последние дни были перемещены в другие пункты, вследствие чего повстанцы не могли рассчитывать на поддержку изнутри. Центральный национальный комитет разослал по местам приказ произвести нападение имеющимися силами на местные гарнизоны царской армии. Было решено также приложить все силы к тому, чтобы освободить г. Плоцк и сделать Плоцкое воеводство, в котором псостанческая организация была особенно многочисленной, базой для дальнейшего развития восстания. Напротив, Варшава, в которой находился большой гарнизон отборных, в том числе недавно присланных гвардейских войск, должна была в первое время оставаться спокойной. Кроме того, Центральный комитет решил, что для усиления влияния и авторитета повстанческого правительства последнее должно выйти из подполья и стать явным, избрав для своей резиденции освобожденную от захватчиков территорию; вначале таким местом намечался г. Плоцк. Решение о сохранении спокойствия в Варшаве имело как положительную, так и отрицательную стороны. Оно предохраняло столицу от бомбардировки из цитадели и от напрасного и большого кровопролития, но оно в то же время сохраняло ее в качестве оперативной базы для противника и выключало из активной повстанческой жизни самые революционные патриотические силы— трудящиеся массы столицы. Решение о легализации повстанческого правительства было ошибочным потому, что обрекало его на бездеятельность до того неопределенного момента, когда оно сможет надежно обосноваться в освобожденном городе; кроме того, обнародование имен, никому до того не известных, не могло существенно возвысить авторитет правительства. Как показал последующий опыт, можно было успешно руководить восстанием и из подполья.

17 января Падлевский выехал из Варшавы, чтобы возглавить повстанческие отряды, направлявшиеся в Плоцку. Через день после этого оставшиеся члены Центрального комитета решили в интересах “гибкости управления” установить пост военного диктатора, которому бы подчинялись все повстанческие власти и весь польский народ. В качестве такого диктатора был назначен Людвиг Мерославский, находившийся в Париже.

Решение об установлении поста военного диктатора было новой серьезной ошибкой комитета, так как оно устраняло демократическую форму власти — коллективное политическое руководство — и вводило менее надежную единоличную военную диктатуру. Назначение же на пост военного диктатора Мерославского было уже совершенно не оправданным. Руководство восстанием передавалось в руки человека, который свои личные интересы ставил выше национальных; по самому своему характеру он не мог сплотить вокруг себя дружное руководящее ядро и немалое время вел подрывную работу против самой повстанческой организации. Достаточно сказать, что Мерославский с осени 1862 г. усиленно старался вызвать восстание в ближайшее время именно потому, что рассчитывал на передачу ему всей власти над польским народом. Как ярый националист, ненавидевший всех русских, в том числе и русских революционеров, он мог лишь изолировать польское восстание от русской революции и тем самым ослабить его и в этом отношении. Против установления диктатуры и назначения Мерославского решительно выступал Стефан Бобровский, когда же назначение состоялось, он в знак протеста вышел из состава Центрального национального комитета. Самоотречение комитета от власти обусловливалось в действительности желанием избавиться от непосильной ответственности. Яновский, Микошевский, Майковский и Авейде не были способны возглавить революционную борьбу, неверие в ее успешный исход побуждало их уклоняться от ответственности за судьбы восстания. А один Бобровский, обладавший действительно выдающимися способностями и преисполненный готовностыо к борьбе, не мог отравиться с положением; следует помнить, что ему в это время было лишь 22 года и что он находился в Варшаве всего лишь три недели. После решения об установлении поста военного диктатора Центральный комитет совершил новую ошибку. 22 января, в самый канун восстания, четыре члена Комитета (Авейде, Яновский, Майковский и Микошевский) выехали из Варшавы по направлению к Плоцку. Таким образом, в самый ответственный момент восстание осталось без руководства. В Варшаве в качестве начальника столичной организации остался Бобровский.

В ночь на 23 января выступило на борьбу около 6 тыс. повстанцев, собранных в 33 отрядах, однако только в 18 местах были произведены нападения на царские войска. Следовательно, в первую ночь восстания с оружием в руках выступила лишь незначительная часть организации. Во многих местах деятелям партии белых удалось перехватить приказы повстанческих властей и не допустить до выступления отряды. В других местах сказалась слабость командиров или нехватка оружия, вследствие чего некоторые отряды разошлись еще до встречи с противником. Почти все нападения первой ночи происходили в восточной половине страны, где было относительно больше загоновой (мелкой) шляхты и обеспеченных крестьян. Большинство нападений окончилось неудачей. Характерным для первой ночи было нападение на Плоцк, который предполагалось сделать столицей повстанческого лагеря. В окрестностях этого города еще за несколько дней перед восстанием собралось несколько повстанческих отрядов, состоявших в большинстве своем из варшавских беглецов; эти отряды должны были одновременно напасть на город. Однако вместо нескольких тысяч, которых ожидало командование, собралась лишь тысяча человек. В городе находилось около 400 русских солдат. Когда наступила полночь, темная и дождливая, был дан сигнал к выступлению. Повстанцы напали на русские войска, но участвовали при этом не все отряды, собранные в окрестностях города, а только некоторые. Остальные же либо были разогнаны перед вступлением в город, либо не сумели добраться к назначенному месту. Жители города, напуганные многочисленными арестами, произведенными в самый канун выступления, не вышли на помощь повстанцам. В результате этого нападавшие были с легкостью отброшены лучше вооруженным, к тому же информированным противником. Повстанцы потеряли несколько человек убитыми, около 150 были взяты в плен. Важнейшая операция первой ночи окончилась неудачей ^

Примером удачного выступления может служить нападение на г. Луков, расположенный в Подляском воеводстве, несколько южнее Седлец. Повстанцы в количестве около 300 человек пехоты (в которой было много крестьян) и 50 человек конных неожиданно напали в два часа ночи на город, в котором находились две роты солдат. Многие солдаты были убиты, остальные сбежались на [рынок, откуда их вытеснили за город. Повстанцы захватили значительное количество карабинов и амуниции, но не сумели удержаться в городе, когда на помощь гарнизону пришел новый отряд. В общем восстание в первый день не дало тех результатов, на которые рассчитывают восстающие и которые имеют весьма важное, подчас решающее значение для дальнейшего развития событий. Ни один губернский город не был освобожден. Царские войска понесли совершенно ничтожный урон. Нападения повстанцев были произведены в 18 пунктах, в то время как противник имел свои части в 180 пунктах. Тем не менее, повстанческие выступления вызвали большую тревогу среди командования царских войск. Нарушение телеграфной и дорожной связи с Петербургом, произведенное повстанцами, порождало впечатление о значительных успехах последних. По приказу командования в течение недели была произведена концентрация войск, в результате которой число занятых ими пунктов сократилось в четыре раза. Не исключено, что кроме стремления усилить отдельные части своих войск, царское командование умышленно оттягивало время своего наступления, чтобы дать возможность повстанцам полностью обнаружить себя, а затем обрушиться на них со всей силой и уничтожить. Военное командование и другие сторонники твердого режима с известным удовлетворением встретили взрыв восстания. Они рассчитывали на то, что вооруженная борьба заставит изменить политику в Польше, парализует влияние Велепольского и его сторонников, приведет к ликвидации сделанных уступок и восстановлению прежнего национального гнета.

В то же время концентрация царских войск создавала благоприятные возможности для повстанцев. Значительные территории страны, включая многие уездные города, были очищены от противника. В течение нескольких недель повстанцы могли собираться и действовать на этих территориях почти беспрепятственно. Они могли также развернуть широкую агитацию среди крестьян и смелым проведением аграрной реформы поднять их на борьбу за национальное освобождение. Все зависело от того, сумеет ли руководство восстанием использовать создавшиеся возможности.

Беда заключалась в том, что в это время руководства восстанием почти не существовало. Четыре члена национального правительства путешествовали по стране. Когда они, будучи в Кутно, узнали, что выступления в Плоцком воеводстве окончились неудачей, а на юге успешно действует Лянгевич, они двинулись на юг. Оказалось, что Лянгевич далеко не так силен, как предполагалось; кроме того, к Лянгевичу, находившемуся в Свентокшишских горах, добрались только два члена правительства, остальные два не успели и вернулись в Варшаву, откуда тотчас же отправились навстречу Мерослаоскому. Когда и другая половина вернулась в Варшаву, то и она отправилась навстречу Мерославскому, так как стало известно, что первая делегация не может найти его. Мерославскому так и не удалось проникнуть в глубь страны, а национальное правительство потратило на путешествия почти месяц. [34Русско-польские революционные связи 60-гг. и восстание 1863г. / Под ред. Дьякова В. А. Изд-во“Академии наук СССР, 1962]

Центральное руководство восстанием осуществлял в это время почти один Бобровский, находившийся в Варшаве. Ему помогала Исполнительная комиссия. Бобровский прилагал все силы к тому, чтобы расширить и укрепить восстание. Он восстановил связь Варшавы с провинциальными организациями; создал службу снабжения повстанческих отрядов продовольствием, одеждой и обувью, поставив во главе этого дела энергичного и преданного революционера, мастера-механика Лемпке; создал также санитарную службу, обеспечившую отряды медицинской помощью. Особенно заботился Бобровский о том, чтобы вовлечь в восстание народные массы, в том числе и крестьянство. Он рассылал аграрные декреты и соответствующие инструкции, в которых строго обязывал командиров повстанческих отрядов зачитывать и осуществлять эти декреты повсеместно; сопротивляющихся аграрной реформе надлежало наказывать самым суровым образом вплоть до применения смертной казни; гминных войтов, не внушающих доверия, надлежало смещать и заменять другими людьми, по возможности крестьянами. Бобровский стремился придать восстанию народный характер. Однако далеко не всюду его указания проводились в жизнь. В самой Исполнительной комиссии также оказались правые, в том числе и Гиллер, навязавший свои услуги тогда, когда увидел, что восстание расширяется; он вновь возглавил отдел печати и пропаганды.

В первую неделю восстания, когда царское командование было занято концентрацией своих войск, повстанцам удалось укрепить свои силы. Увеличилось количество отрядов, некоторые отряды выросли до двух-тpex тысяч человек. Однако руководители восстания и командиры отрядов не приняли всех мер для того, чтобы поднять широкие неродные массы на борьбу с царизмом и поэтому повстанцам не удалось добиться существенных успехов в борьбе с противником. С первых дней февраля царские войска начали наступление крупными частями и в течение месяца положение повстанческих отрядов ухудшилось. В январе произошло 58 стычек, в феврале — 76. Наряду с отдельными победами имели место и серьезные поражения повстанческих сил, например, сражения в Венгрове и Семятичах.

В Венгрове, расположенном в Седлецком уезде и оставленном русскими войсками на основании приказа о концентрации, в начале февраля собралось около 2, 5 тыс. человек, из которых часть была вооружена охотничьими ружьями, остальные—косами. Командовали этими отрядами Юзеф Матлинский (Янко Сокол) я Болеслав Яблоновский, бывший слушатель польской военной школы и Кунео. Поблизости от Венгрова, в Мокободах и Людвинове, были расположены крупные отряды косынеров для прикрытия основных сил. В ночь на 3 февраля царские войска начали бои во всех пунктах. Повстанцы дрались храбро и не раз переходили в контратаки. Однако тактические ошибки повстанческого командования (неудачная расстановка сил, упущение возможности успешного нападения на противника} привели к тому, что повстанцы, несмотря на геройскую борьбу, вынуждены были уступить перед лучше вооруженным противником и оставить восстание в Белоруссии. Однако повстанцам не удалось достигнуть этого. 6 февраля на Семятичи напал царский отряд, но был отражен. После этого повстанцы произвели удачную атаку на противника. Вскоре противник получил подкрепление, после чего повстанцы имели против себя 2, 5 тыс. регулярного“русского войска. К Тихорскому также подходили отряды Рогинского, Янка Сокола, Яблоновского и Левандовского, благодаря чему количество повстанцев должно было превысить 4 тыс. человек. Однако 7 февраля, когда русские войска начали атаку, оказалось, что Яблоновский еще не успел прибыть к Семятичам, а Тихорский слишком рано оставил поле битвы, испугавшись значительной, как ему казалось, угрозы со стороны русской пехоты. Левандовский и Рогинский также вынуждены были отступить, оказывая упорное сопротивление противнику. Все отряды понесли серьезные потери; а после битвы разъединились. Большинство повстанцев вернулось в Царство Польское. Следует отметить, что оба эти поражения были обусловлены прежде всего недостатками в организации и командовании повстанческих отрядов. Весьма трудными были и походы Падлевского в Плоцком воеводстве, где он был военным начальником. Местные помещики всячески препятствовали повстанцам и однажды собирались даже выдать Падлевского и других командиров в руки царских властей, а рядовых либо распустить, либо выгнать за границу. Падлевскому не удавалось собрать в своих отрядах свыше тысячи человек, на которых почти непрерывно наседали царские войска и заставляли их совершать длинные переходы. Произошло несколько стычек, большей частью неудачных для повстанцев, в одной из которых погиб бывший член Центрального комитета Эдвард Рольский^. Несколько успешнее развивалось восстание в южной части страны, где командовали Куровский и Лянгевич. Куровский, начальник Краковского воеводства, с первую ночь восстания не сумел прибыть в назначенное время к ожидавшим его отрядам, вследствие чего сорвал намечавшееся нападение на Кельцы, которые можно было легко освободить вследствие слабости находившегося в нем гарнизона. Видя такое начало, некоторые повстанцы даже ушли из отрядов. После того как царские войска по приказу о концентрации очистили весь юго-западный угол Краковского воеводства, Куровский оказался здесь единственным хозяином, и оставался им в течение трех недель. Занятый им район (Олькушский) был весьма развит в промышленном отношении, к тому же примыкал к Галиции, граница с которой на значительном пространстве была очищена от русских войск. Но Куровский не сумел использовать благоприятного положения. Его отряд, выросший до 2 тыс. человек, был весьма плохо вооружен и организован. Когда же Куровского начали окружать царские войска, он не смог выработать надлежащего плана действий и, направившись на северо-восток для соединения с Лянгевичем, предпринял неумелую лобовую атаку на хорошо защищенный г. Мехов. Особенно отличились в этой битве зуавы француза Рошбрена, отчаянно атаковавшие противника (зуавами назывались отборные воины, имевшие особое обмундирование и названные так в честь отличавшихся своей храбростью алжирских войск, состоявших на французской службе). Однако повстанцы не могли одолеть русских солдат, воевавших из укрытий, и атака закончилась полным поражением: было убито около 300 человек, много было ранено и взято в плен. После этого Куровский удалился в Краков.

Начальник Сандомирского воеводства Лянгевич, бывший преподаватель математики и артиллерии в польской военной школе в Кунео, после первых стычек с царскими войсками укрепился в Вонхоцке, расположенном в 0па-товском уезде, недалеко от промышленного местечка Сухеднева. Здесь он легко мог найти как добровольцев в повстанческие отряды, так и оружие. Полторы недели Лянгевич стоял в Вонхоцке, никем не тревожимый. Он собрал здесь свыше 1000 человек, которых частично вооружил огнестрельным оружием. После этого вся деятельность Лянгевича фактически свелась к оборонительным стычкам с русскими войсками и отступлениям (битвы под Вонхоцком, на Лысой горе, под Сташовом). Поскольку военные действия Лянгевича на общем фоне восстания казались успешными, ему было присвоено звание генерала и поручено командование также Краковским воеводством. Соединение с отрядом Езеранского и увеличение количества повстанцев до 3 тыс. человек не принесло Лянгевичу серьезных успехов; наоборот, в первой же битве после этого, разыгравшейся 24 февраля в Малогоще (в Келецком уезде), Лянгевич потерпел серьезное поражение: около 300 человек было убито, еще больше было ранено. После этого Лянгевич направился на юг и в течение двух недель маневрировал в пограничных районах, временами принимая бой с царскими войсками. В первые недели восстания отряды состояли из тех же слоев, что и сама повстанческая организация, т... е. из ремесленников, рабочих, служащих, студентов, крестьян, дворовой службы, мелкой шляхты. Оружие повстанцев составляли косы (прикрепленные к древку не поперек, а вдоль), пики, топоры, реже— охотничьи ружья и пистолеты, наконец, оружие, захваченное у противника. Несмотря на чрезвычайные трудности борьбы, в том числе и природные (зимний период), первые повстанцы были преисполнены энтузиазма и жажды сражаться с врагом. Они рассчитывали лишь на собственные силы и верили в победу. Не имея оружия, повстанцы шли в бой, чтобы “руками добыть ка1рабины, а карабинами пушки”. На запрос Лянгевича об оружии Бобровский отвечал, что оружие для восстающих всегда находится у противника. Малочисленные и плохо вооруженные повстанцы шли в открытый бой с могущественным противником. Беззаветная преданность справедливому, святому делу рождала этот героизм и приносила известные успехи. Повстанцы не могли одолеть многочисленную и хорошо вооруженную армию русского царизма, но они добились того, что восстание развивалось. Оно не погибло через несколько дней, как того ожидали царские правители, Велепольский и польские имущие классы, но продолжалось уже много недель и все более усиливалось. И в этом заключался главный успех восстания в его первый период. [35Восстание 1863г. и русско-польские революционные связи 60-х гг. Москва. , Изд-во“Академии наук СССР, 1963. ]

Генерал Людвиг Мерославский принял порученный ему пост, устроил по этому случаю особую церемонию, но из Парижа выехал только 10 февраля. Спустя неделю он перешел русскую границу в направлении Влоцлавка (в северо-западном углу Царства Польского) и получил в свое распоряжение отряд повстанцев численностью около 100 человек. Здесь он выпустил воззвание, в котором призывал многомиллионный народ к восстанию, рекомендуя обеспеченным и образованным людям поднять на борьбу“необозримые тучи деревенского люда”. Однако через два дня, 19 февраля, Мерославский потерпел поражение в стычке возле деревни Кшивосонд. После этого он получил новый отряд численностью до 700 человек, но и этот отряд вскоре же был рассеян царскими войсками возле деревни Нова Весь. Оба поражения были обусловлены прежде всего неуменьем Мерославокого вести партизанскую“малую” войну, его неосторожностью и непредусмотрительностью. Расстроенный неудачами, Мерославский не нашел иного решения, как покинуть родину: 23 февраля он перешел прусскую границу и вернулся в Париж, не послав в Варшаву предварительно никакого уведомления.

Неприглядная история с Мерославским вызвала большое разочарование в национальном правительстве. Оно решило, что если Мерославский не приедет в страну до 8 марта, то постановление о его назначении отпадет само собой. Мерославский не приехал и его диктатура, таким образом, прекратилась. Она не принесла восстанию ничего, кроме ущерба. В это время (в конце февраля) национальное правительство пополнилось представителями Исполнительной комиссии, однако вскоре после отсева некоторых членов оно осталось почти в прежнем составе, именно: Бобровский, Авейде, Яновский, Гиллер, Майковский и директор пароходного общества на Висле Леон Круликовский. [36Ревуненкоа В. Г. Польское восстание 1863 г. и европейская дипломатия. Л. , Изд-во Лен. Университета, 1957. ]

Восстание началось без предварительной подготовки крестьянства к участию в нем. Руководители повстанческой организации опасались, что массовое движение вооруженных крестьян против царизма может перерасти в социальную революцию против польских помещиков. Естественно, что крестьяне в массе своей не поднялись на борьбу за национальное освобождение.

Фактическое отношение различных групп крестьянства к восстанию в первые недели было самым различным.

Многие крестьяне участвовали в повстанческих отрядах с первых дней движения. Это имело место главным образом в восточных воеводствах— Подляском и Люблинском, где повстанческой организации удалось завербовать многих крестьян еще перед восстанием. Отряд ксендза Бжоски, совершивший нападение на г. Луков, состоял в большинстве своем из крестьян. В отряде ксендза Пашковского, совершившего наиадение на Ласкажев, были одни крестьяне. Значительную часть составляли крестьяне в отрядах Леона Франковского и Mapтинa Борелевского (Лелевеля). [37Ковальский Ю. Русская революционная демократия и январское восстание 1863 г. в Польше. М. , Изд-во иностран. лит-ра 1953. ]

В то же время в ряде случаев крестьяне выступили против повстанцев, которых они рассматривали как защитников помещичьих интересов. Повстанческая организация не сумела накануне восстания доказать крестьянам народного и освободительного характера своих целей. С другой стороны, царские власти всячески старались очернить повстанческое движение как дело помещичье и антикрестьянское. Поэтому выступления крестьян против повстанцев в первые недели восстания следует рассматривать не как движение антинациональное, а как движение социальное, направленное против помещиков. Крестьяне помнили события 1846 г. в соседней Галиции, аграрную реформу в ней рассматривали как результат крестьянских выступлений против повстанцев и думали, что своей борьбой против шляхетского восстания скорее добьются земли и свободы. Первая неделя восстания, когда царские войска очистили многие территории, а новых властей не было, казалась крестьянам благоприятным моментом для предъявления своих претензий к помещикам. Естественно, что во многих местах крестьяне выступили против помещиков. Часто они прикрывали свои выступления заявлениями о желании усмирить повстанцев, но это не меняет социальной сущности подобных выступлений; крестьяне своими антиповстанческими заявлениями просто предохраняли себя от репрессий царских властей.

Движение крестьян против помещиков в начале восстания не было повсеместным и наблюдалось главным образом в южной части Царства Польского—в Люблинской и Радомской губерниях. Только в одном Опочинском уезде крестьянское движение приняло массовый характер. Здесь повстанцы допустили ошибку: издали приказ о мобилизации всех мужчин, включая крестьян, в возрасте от 18 до 36 лет. Крестьяне, освобожденные от рекрутского набора по указу Велепольского, подвергались насильственной мобилизации со стороны повстанческой власти, задачи которой еще не были ясны крестьянам. Естественно, что все население деревень было охвачено брожением. Крестьяне деревни Волька Клуцка, принадлежавшей жестокому эксплуататору и яростному противнику восстания, взбунтовались. Движение перекинулось на другие деревни и охватило свыше 50 населенных пунктов. Крестьяне нападали на помещичьи усадьбы, забирали имущество, избивали и арестовывали помещиков, арендаторов и других “подозрительных”лиц. Царские власти направили в уезд военные силы и усмирили крестьян, многие из которых были арестованы; лица, арестованные крестьянами, почти все были освобождены. Уже это свидетельствует, что движение крестьян в Опочинском уезде по существу было направлено прежде всего против помещиков, а не против повстанцев.

В ответ на выступления крестьян против повстанцев и помещиков повстанческие власти применяли жестокие репрессии. Многие крестьяне, обвиненные в шпионаже, в подстрекательстве или активных выступлениях против национального правительства, были расстреляны или повешены. Десятки крестьян были осуждены, в частности, Лянгевичем. Трудно сказать, сколько крестьян было казнено в первые недели восстания, но в течение всего года, как полагает проф. Кеневич, погибло около 200—300 крестьян. Повстанческие репрессии против крестьян свидетельствовали о неправильном отношении руководящих деятелей восстания к крестьянам и, следовательно, ослабляли силы восстания. Что касается основных масс крестьянства, то их отношение к восстанию было выжидательным. Манифест и аграрные декреты повстанческого правительства вызвали сочувствие среди крестьян. Во многих местах повстанческие власти оформляли наделение крестьян землей и отмену чиншей о виде специальных документов, подписанных представителями крестьян, помещиков и повстанческой власти. Однако крестьяне не вполне верили повстанцам, сомневались в успехе их дела и поэтому воздерживались от поддержки их борьбы. Несомненно, такое отношение крестьян к восстанию набрасывало тень на его перспективы.

Перед восстанием многие помещики примкнули к повстанческой организации, однако лишь некоторые из них приняли участие в первых выступлениях. Как правило, помещики и буржуазия продолжали выступать против восстания. Многие помещики бежали из деревень в города, а о Варшаве собралось их до двух тысяч. Руководящие деятели партии белых решили занять выжидательную позицию. Они обратились к польскому обществу с воззванием, в котором расценили восстание как дело“безнадежное”и призывали всех поляков (воздерживаться от сотрудничества с повстанцами. Подобную позицию заняли также провинциальные съезды помещиков, которые происходили в некоторых местах, как, например, в Подляском, Люблинском и Сандомирском воеводствах. На этих съездах подчас раздавались голоса возмущения против“безумцев”, которым нечего терять и которые только ввергают край в пропасть несчастий. Помещики уговаривали повстанцев разойтись по домам, обманывали их фальшивыми приказами, якобы изданными повстанческими властями, отказывались помочь им материально. Падлевский жаловался, что многие люди разбежались главным образом потому, что помещики умышленно обманывали их и разгоняли от имени Комитета. Лянгевич в своем воззвании “К шляхте Сандомирского воеводства” также обвинял помещиков в равнодушном или даже враждебном отношении к повстанцам. Парижское Бюро Владислава Чарторыского также было настроено против поддержки восстания. Полностью связывая дело восстановления Польши с интересами западных держав и прежде всего Франции, оно видело, что эти державы отнюдь не склонны оказать реальную поддержку польскому освобождению. Бюро расценило восстание как неразумное и отчаянное дело, которое идет вразрез с интересами французского правительства, стремящегося к союзу с Россией, и не может быть поддержано Францией. Интересы Польши требуют согласной политики с Францией и сохранения тех уступок, которые уже были получены в Царстве Польском.

Поэтому Бюро рекомендовало имущим классам польских земель постараться поскорее прекратить начавшееся восстание. Словом, польские помещики и буржуазия повсюду выступили против поддержки восстания. Член повстанческого правительства Авейде писал позднее: “Нельзя было даже предполагать, что это настроение будет столь твердым и решительным, как оно было в самом деле. Помещики не давали нам ни копейки, ни одного сапога, ни одной лошади; все нужно было вырывать угрозой. Далее, они уговаривали наших начальников бежать за границу, разгоняли под разными предлогами наши шайки и не раз выставляли нарочно наших курьеров и агентов на очевиднейшие опасности”. Авейде пишет далее, что такое поведение помещиков вызывало возмущение среди повстанцев. “Мне самому пришлось быть свидетелем, как революционеры просили Падлевского дозволить им“наказать” шляхту и “запеть” помещикам “С дымом пожаров”; — это значило не более и не менее, как только жечь и убивать противников”. Повстанческие власти не осмелились на применение репрессий или принуждение в отношении к помещикам. Только один помещик, Дедицкий, был расстрелян по приказу Падлезского за отказ помочь повстанцам материально и за обращение к царским властям с просьбой о военной охране. Казалось бы, естественным мероприятием национального правительства, столкнувшегося с оппозицией имущих классов, должен был быть декрет о роспуске партии белых и овладении ее денежными средствами. Такое предложение и было внесено в правительство, однако большинством голосов оно было отклонено. Руководители восстания боялись обострения внутренней борьбы в польском народе и надеялись на перемену настроений среди имущих классов.

Восстание 1863—1864 гг. продолжалось 1 год и 4 месяца. Половину этого срока восстание находилось на подъеме, затем оно начало ослабевать и клониться к упадку. А. Велепольский ушел в отставку. Главнокомандующим и начальником Административного Совета, а с сентября 1863 г. - наместником Царства Польского был назначен генерал гр. Ф. Берг. В затронутые восстанием 6 северо-западных губерний и Августовскую губ. назначен был генерал-губернатором с чрезвычайными полномочиями М. И. Муравьев. В основном восстание было подавлено летом 1863 г. , последний крупный отряд был разгромлен в феврале 1864 г. Количество русских войск в крае доходило до 164 тыс. чел.

Восстание было подавлено с большими жестокостями /впрочем, жестоко действовали и партизанские отряды восставших, убивавшие не только русских солдат, но и украинских и белорусских крестьян и поляков, поддержавших русское правительство/. По официальным данным восставшие потеряли около 30 тыс. чел. Потери русских определялись в 3343 чел. /из них 2169 - раненых/. Особенно жестко действовал Муравьев /прозванный за свои действия "вешателем"/: он обложил большими военными налогами имения польских помещиков, считая, что они должны расплачиваться за ущерб и за подавление восстания. Казнены были не только захваченные с оружием в руках, но и причастные к восстанию в том числе и ксендзы. Кроме того, Муравьев ввел ряд мер, "выходящих из обыкновенного разряда": несколько деревень, причастных к восстанию, были полностью сожжены, а их жители все до одного, сосланы в Сибирь /например, дер. Яворовки под Белостоком/. Всего было сослано в Сибирь целыми деревнями свыше 5 тыс. чел. Кроме того, свыше 1 тыс. чел. были высланы из края административным порядком, т. е. без суда и следствия, а их имения были конфискованы и указом 10 декабря 1865 г. продаж лжцам русского продсхождения, а часть русским переселенцам, в т. ч. старообрядцам. По приговору суда в одной Авгутовской губ. казнено было около 50 чел. Русское общество различно отнеслось к польскому восстанию 1863 г. и к его подавлению. Слухи о жестокости поляков, передоваемое русской печатью, возбудили негордование даже у либеральных слоев.

Славянофилский "День откликнулся статьей Ю. Ф. Семарина, который считал необходимым вернуть Польшу " в лону православия" и ликидировать навсегда возможность восстания. [38 Самарин Ю. Ф. Соч. Т. 1 М. , 1977. С. 347]И. С. Аксаков присоветовал меры Муравьева по подавлению восстания: "Генерал Муравьев усмирял мятеж, навел благодетельных старах на поляков, одобрил русский сельский люд, оживил все сельское население, ослабил материальную силу шляхетства. Теперь благодаря ему открывается возможность для более органической деятелоьности" . [39 Асаков И, С, Соч. Т. 3. Спб. , 1868. С. 412. ] Известнтый писатель, предводитель консервативно-нациоиалисти-ческих кругов М. Н. Катков на страницах "Московских ведомостей" заявлял, что Польша, нак страна покоренная, не должна иметь самостоятель ности, а в перспективе должна полностью слиться с Россией и образовать с ней единое политические целое. Злейшие уступки полякам только возбуждают "дух сепаратизма и разложения" не только в Польше, но и по всей империи. [40 Катков М. Н. 1863 год. Вып. 1-3. М. ,1887. ] Позиция Каткова пользовалась большой популярностью в русском обществе. Так, приветственными стихами Муравьеву откликнулись кн. П. А. Вяземскии и В. И. Тютчев.

Русское революционное движение отнеслось к восстанию по-иному. Это вызвано было тем, что русские революционеры считали польское восстание частью общероссийской революционной борьбы. О своем сочувствии восстанию заявило общество "Земли и воля" /3 марта 1863 г. /. Русские революционеры имели контакты с поляками, а непосредственно в восстании участвовало около 30 русских революционеров, многие из которых были офицерами /"Комитет русских офицеров в Польше" под руководством А. Потребни/. Откликнулись на восстание и А. И. Герцен и Н. П. Огарев в "Колоколе". Н. П. Огарев писал: "Польское дело.... - чуждое по многой розни в постановке общественных вопросов, но свое, потому что оно дело свободы" /Колокол, 1 мая 1863 г. /. Герцен Отмечал: "Народ, который кует цепи для других народов, сам не в силах выйти из рабства. Потому что те солдаты, которые сегодня стреляют по полякам, вчера стреляли и завтра поедут стрелять по крестьянам, по свои отцам и братьям" /Колокол, 15 марта 1863 г. Герцен связывал надежды на взрыв народной революции с польским восстанием, считая, что оно способно его подтолкнуть: "Я думаю, - писал Герцен, - что польская революция действительно удается только тогда, если восстание польское перейдет соседними губерниями в русское крестьянское восстание". [41 Литературное наследство. Т. 61. С. 521. ] Позиция, занятая "Колоколом" в польском вопросе, заметно подорвала его престиж и влияние в России. Восстание 1863 г. имело национально-освободительный и антифеодальный характер. На всем протяжении вооруженной борьбы повстанцы действовали в основном в соответствии с принципами программы, манифеста н аграрных декретов. Следовательно, восстание являлось в сущности буржуазной революцией.

Но эта революция оказалась незавершенной. Крестьянский вопрос не был решен полностью, национальное освобождение не было достигнуто. Каковы же причины поражения восстания? Внутренняя причина поражения заключается в социальной ограниченности восстания, в нежелании руководящих кругов мобилизовать на вооруженную борьбу все силы народа и прежде всего крестьянство. В повстанческих отрядах сражалось на всем протяжении восстания лишь около 50 000 человек, что было недостаточно для достижения цели. Левые деятели движения, такие, как Домбровский и Калиновский, мечтали о вовлечении сотен тысяч людей в вооруженную борьбу. Даже Мерославский в своих планах указывал на 300—500 тыс. , причем только в пределах “русского захвата”. Однако руководители не стремились к вовлечению таких масс в восстание. Они рассчитывали главным образом на иностранную помощь, повторяя тем самым ошибку 1831 г. Но не только людские —материальные (финансовые) средства также не были мобилизованы в необходимой степени. Имущие классы платили национальную подать и покупали определенное количество облигаций национального займа, но сверх этого они ничего не делали. Многие же богачи вообще уклонялись от выполнения финансового долга. В результате имущие слои пожертвовали на дело восстания лишь незначительную часть своих средств— намного меньше того, что они выплатили русскому царизму в форме контрибуций и штрафов и что они потеряли в виде конфискаций. Руководители восстания не хотели покушаться на собственность имущих классов. Кроме внутренней, была и внешняя причина поражения восстания, именно, превосходство противника в силах и неблагоприятная международная обстановка. Русский царизм, пользуясь спадом революционного движения в России, начавшимся еще в 1862 г. , мобилизовал достаточные силы для подавления восстания. Западные державы не были заинтересованы в войне с Россией и не оказали реальной помощи повстанцам. Более того, дипломатическое вмешательство западных держав лишь дезориентировало польских повстанцев, порождало в них иллюзии о неизбежной вооруженной интервенции Запада в поддержку польского народа и тем самым ограничивало их усилия в деле мобилизации внутренних сил народа на борьбус Россией.

Но особенно большое влияние оказало восстание на развитие польского общества. И здесь надо отметить прежде всего крестьянскую реформу, которая в основе своей была осуществлена повстанцами, а затем закончена их противником. В результате реформы польские крестьяне получили в частную собственность все свои земли, которыми пользовались накануне; преобладающая часть безземельных крестьян также получила небольшие наделы. Крестьяне были освобождены от помещичьей зависимости. И хотя эта реформа далеко не удовлетворила крестьянских чаяний, она весьма способствовала ускоренному развитию капитализма в польских землях. А это в свою очередь вызвало весьма серьезные перемены в социальных отношениях. После восстания преобладающая роль помещиков и шляхты в экономической и политической жизни страны исчезает, их место занимает буржуазия и близкие ей слои. Национальным самосознанием проникаются широкие народные массы. Неизмеримо расширяется база национально-освободительного движения. Так создается внутренняя предпосылка позднейшего освобождения Польши от национального гнета. [42Ревуненкоа В. Г. Польское восстание 1863 г. и европейская дипломатия. Л. , Изд-во Лен. Университета, 1957. ]

После восстания 1863 г. многие тысячи польских и русских революционеров — ссыльных и каторжан —были высланы в населенные пункты, расположенные вдоль сибирского тракта. В 1865 г. там возник заговор с целью организации вооруженного восстания. Во главе заговора стояли русский революционер Н. А. Серно-Соловьевич, участники польского восстания 1863 г. Павел Ляндовский, Валенты Левандовский и др. Заговорщики ставили своей целью поднять восстание всех ссыльных и каторжан и превратить его затем в народное восстание по всей Сибири; в случае же неудачи такого плана— освободить ссыльных и каторжан и общими силами пробиться в Китай. Однако виднейшие руководители заговора были арестованы в феврале 1866 г. , а Серно-Соловьевич умер в результате несчастного случая. Русско-польский центр распался, и польские революционеры продолжали заговор лишь с целью своего освобождения от каторги. Восстание вспыхнуло в июне 1866 г. , когда подготовка к нему ещё не была завершена: его начали политические каторжане, строившие дорогу южнее Байкала, а затем оно распространилось на восток. Около 700 поляков поднялось на борьбу, стремясь пробиться к границе; три недели бродили они по тайге— голодные и плохо вооруженные, пока, наконец, не были вынуждены сдаться. Четыре руководителя восстания — Густав Шарамович, Нарцис Целинский, Владислав Котковский и Якуб Райнер —были расстреляны, остальные его участники также были жестоко наказаны. Восстание нашло живой отклик в польском народе.

После разгрома восстания 1863 г. кзападные страны бежало, как отмечалось, около 7000 повстанцев. К старой эмиграции— Мерославскому, Гельтману и др. — прибавилась новая: Гиллер, Рупрехт, Сивинский, Кужина, Дани-ловский, Яновский, Высоцкий, Ружицкий, Гауке (Босак), Гейденрейх (Крук), Врублевский и др. В 1865 г. прибыл сюда и Ярослав Домбровский. Осужденный на 15 лет каторги, он бежал из московской пересыльной тюрьмы, полгода укрывался с помощью русских револязционеров в Петербурге, а затем прибыл в Париж. Основная масса новой эмиграция, в отличие от старой, состояла из интеллигенции и ремесленников. Половина всех эмигрантов осела во Франции, Швейцарии и Турции, остальные поселились в Италии, Бельгии, Англии и Германии; часть бывших повстанцев оказалась в Соединенных Штатах Америки, где приняла участие в освободительной войне против рабства. Среди новой эмиграции существовали в общем те же течения, что и в стране в период восстания. Сторонники белых были против продолжения повстанческой деятельности. Умеренные во главе с Гиллором постепенно сближались с белыми. Красные в первое время выступали с лозунгом продолжения повстанческой деятельности, надеясь на скорое возникновение благоприятной обстановки лишь после австро-прусской войны 1866 г. они обратили главное внимание на внутренние стороны эмиграционной жизни, на объединение различных групп. Возникло в 1866 г. Объединение польской эмиграции. Руководящую роль в Объединении играли генерал Босак и Яр. Домбровский. Они развивали идею “народного сговора. Левые эмигранты (Босак, Домбровский, Врублевский, Токажевич и др. ) защищали принципы гминного (общинного) строя и свободной федерации народов. Будущую Польшу они мыслили себе, как федерацию польского, литовского, белорусского и украинского народов. Представители польской эмиграции входили в некоторые международные демократические организации, как-то: Европейский демократический союз, преобразованный затем в Международный республиканский союз, в Международное товарищество рабочих и др. 1 Интернационал стоял за восстановление независимости Польши. Представителями Польши в нем были Цверцякевич и Жабицкий. Во время франко-прусской войны 1870—1871 гг. многие польские эмигранты воевали на стороне Франции, надеясь, что ее победа облегчит восстановление Польши. В одном из сражений погиб один из лучших представителей польской эмиграции — генерал Гауке (Босак). В Парижской Коммуне 1871 г. также участвовало много поляков-эмигрантов, а Домбровский и Врублевский отличились как выдающиеся организаторы обороны. На одной из баррикад 23 мая был тяжело ранен и в тот же день умер Ярослав Домбровский.

    Список использованной литературы.

Из истории революционного движения польского народа. М. , “Наука”, 1961. Исследования по истории польского общественного движения 19 – начала 20 вв. Сборник статей и материалов. / Под. Ред. Дьякова В. А. М. , “Наука”, 1971. История Польши / под ред. Дьякова В. А. М. Изд-во “Академии наук СССР”, Т. 2. Мархлевский Ю. Сочинения. Очерки истории Польши. М. -Л. “Госсоцэкиздот”, 1931. Очерки революционных связей народов Польши и России 1815-1917гг. / Под ред. Дьякова. В. А. , . М. ,“Наука”, 1979.

Польша на путях развития и утверждения капитализма... М. , “Наука”, 1984. Русско-польские революционные связи. Т. 2. Москва- WROCIAW, Изд-во “Академии наук СССР, 1963. Русско-польские революционные связи 60-гг. и восстание 1863г. / Под ред. Дьякова В. А. Изд-во“Академии наук СССР, 1962.

Смирнов А. Ф. Революционные связи народов России и Польши. М. -Л. “Госсоцэкиздот”, 1962. История и культура славянского народа. Польское освободительное движение... М. ,“Наука”, 1966.

Авейде О. Показание и записки о польском восстании 1863г... Москва- WROCIAW, Изд-во“Академии наук СССР, 1961.

Восстание 1863г. и русско-польские революционные связи 60-х гг. Москва. , Изд-во“Академии наук СССР, 1963.

Ковальский Ю. Русская революционная демократия и январское восстание 1863 г. в Польше. М. , Изд-во иностран. лит-ра 1953.

Миско М. В. Польское восстание 1863 г... Москва, Изд-во “Академии наук СССР, 1963. Ревуненкоа В. Г. Польское восстание 1863 г. и европейская дипломатия. Л. , Изд-во Лен. Университета, 1957.

    Аскенази Ш. Царство Польское в 1815-1830 гг. М. , 1915.
    Погодин А. История польского народа в XIXв. М. , 1915.

Друнин В. П. Польша, Россия, . СССР. Исторические очерки. М. -Л. ,1928. Писаревский Г. Г. К истории польской революции 1830 года. Баку, 1930. Обушенкова Л. А. Королевство Польское в 1815-1830 гг. (экономическое и социальное развитие) . М. , 1979.

Бардах Ю. и др. История государства и права Польши. М. ,1980.

Страницы: 1, 2, 3