 |
РУБРИКИ |
Этические стандарты и практическая этика психолога - (реферат) |
РЕКЛАМА |
||
|
Этические стандарты и практическая этика психолога - (реферат)Этические стандарты и практическая этика психолога - (реферат)Дата добавления: март 2006г. СТОЛИЧНЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ О профессиональной компетенции и отношениях с другими профессионалами. О вмешательстве. Настоящие этические стандарты предназначены для использования в качестве руководства в профессиональной деятельности в психологии во всех ее формах. Официальное общество психологов отвечает за них и в соответствии с ними будет оценивать работу всех своих членов. Деятельность психологов определяется прежде всего принципами взаимной терпимости и законности. В своей профессиональной деятельности психологи должны учитывать имплицитные и эксплицитные правила, действующие в том социальном окружении, где они работают, рассматривая их как элементы существующей ситуации и оценивая последствия соблюдения или отклонения от них для профессиональной деятельности психолога. Психологи могут отвергнуть любой вид ограничений или помех своей профессиональной независимости и законному осуществлению своих профессиональных функций в соответствии с правами и обязанностями, устанавливаемыми настоящим кодексом. Деятельность психолога направлена к достижению таких гуманитарных и социальных целей, как благополучие, здоровье, высокое качество жизни, полное развитие индивидов и групп в различных формациях индивидуальной и социальной жизни. Поскольку психолог является не единственным профессионалом, чья деятельность направлена на достижение этих целей, обмен и сотрудничество с представителями других профессий желательны и в некоторых случаях необходимы, без каких-либо предубеждений по отношению к компетенции и знаниям любого из них. Психология как профессия управляется принципами, общими для всех профессиональных этик: уважение к личности, защита человеческих прав, чувство ответственности, честность и искренности по отношению к клиенту, осмотрительность в применении инструментов и процедур, профессиональная компетентность, твердость в достижении цели вмешательства и его научные основы. Психологи не должны принимать участие или способствовать разработке методов, направленных против свободы индивида и его физической или психологической неприкосновенности. Непосредственная разработка или содействие в осуществлении пыток или издевательств, помимо того, что является преступлением, представляет собой наиболее тяжкое нарушение профессиональной этики психолога. Они не должны ни в каком качестве, ни как исследователи, ни как помощники или сообщники, принимать участие в пытках или любых других жестоких, негуманных или унизительных действиях, кто бы ни был их объект, какие бы обвинения или подозрения против этого лица ни выдвигались и какая бы информация не могла бы быть получена от него таким путем в условиях военного конфликта, гражданской войны, революции, террористических акций или любых других обстоятельств, которые могли бы быть истолкованы как оправдания таких действий. Все психологи должны как минимум информировать свои профессиональные объединения о нарушениях прав человека, издевательствах, жестокости, негуманных или унизительных условиях заключения, кто бы ни был их жертвой, и о любом таком случае, ставшем им известным в их профессиональной практике. Психологи должны уважать религиозные и моральные убеждения своих клиентов и учитывать их при опросе, необходимом при профессиональном вмешательстве. При оказании помощи психологи не должны осуществлять дискриминацию по признаку происхождения, возраста, расовой и социальной принадлежности, пола, вероисповедания, идеологии, национальности или любых других различий. Психологи не должны использовать власти или превосходство по отношению к клиенту, которая дает их профессия, для извлечения прибыли или получения преимуществ как для себя, так и для третьих лиц. В особенности в письменных документах психологи должны быть чрезвычайно осторожны, сдержаны и критичны по отношению к своим концепциям и заключениям, учитывая возможность их восприятия как уничижительные и дискриминирующие, например, нормальный– абнормальный, адаптированный – неадаптированный, интеллигентный – умственно отсталый. Психологи не должны применять манипулятивные процедуры с целью добиться обращения к ним определенных клиентов, а так же действовать таким образом, чтобы оказаться монополистами в своей области. Психологи, работающие в общественных организациях, не должны использовать это преимущество для увеличения собственной частной практики. Психолог не должен допускать использования своего имени или подписи лицами, не имеющими должной квалификации и подготовки, для незаконного применения психологических методов. Психологи должны сообщать о всех случаях посягательства на чужие права, которые стали им известны. Бесполезные и основанные на обмане действия не должны прикрываться квалификацией психолога. В случае, когда личные интересы клиента вступают в противоречия с интересами учреждения, психолог должен постараться выполнять свои функции с максимальной беспристрастностью. Обращение за помощью в данное учреждение предполагает учет интересов клиента, уважение и внимание к нему со стороны психолога, который в соответствующих обстоятельствах может выступить как его защитник по отношению к администрации учреждения. Права и обязанности профессионального психолога основываются на принципе профессиональной независимости и автономии независимо от служебного положения в определенной организации и от профессионалов более высокого ранга и администрации. Профессиональный статус психолога базируется на его способностях и квалификации, необходимых для выполнения его обязанностей. Психолог должен быть профессионально подготовлен и иметь специализацию в применении методов, инструментария и процедур, применяемых в данной области. Частью его работы является постоянное поддержание на современном уровне своих профессиональных знаний и умений. Психолог не должен применять методы и процедуры, не прошедшие достаточной апробации в рамках современных научных знаний, без предубеждения по отношению к существующему разнообразию теорий и школ. В случае испытания психологических методик, еще не получивших научной оценки, клиенты не должны быть полностью уведомлены об этом заранее. Все психологические данные, как результаты обследования, так и сведения о вмешательстве и лечении, должны быть доступны только для профессиональных психологов, в чьи обязанности входит неразглашение их среди некомпетентных лиц. Психологи должны принимать меры для соответствующего хранения документации. Когда интересы психологического обследования или вмешательства требуют тесного сотрудничества с профессионалами из других областей, психологи должны обеспечивать соответствующее взаимодействие так, чтобы оно было направлено на благо психолога и его клиента. Психологические методы не должны смешиваться – как в применении, так и в их представлении общественности – с методами, чуждыми научным основам психологии. Не отказываясь от научной критики там, где она необходима, психологи не должны дискредитировать коллег или представителей других профессий, использующих те же или иные научные методы, и должны проявлять уважение к тем школам и направлениям, которые научно и профессионально компетентны. Работа психолога базируется на праве и обязанности проявлять уважение (и пользоваться таковым) к другим профессионалам, особенно в областях близко соприкасающихся в своей деятельности с психологией. Психологи должны отказаться от вмешательства, если они уверены, что их помощь будет использована во вред или против законных интересов индивидов, групп, организаций или общин. Осуществляя вмешательство по отношению к индивидам, группам, организациям или общинам, психолог должен предоставить им необходимую информацию об основных решаемых проблемах, поставленных целях и используемых методах. В случае несовершеннолетних или юридически недееспособных лиц, родители или опекуны должны быть проинформированы. В любом случае следует избегать манипулирования индивидами и стремиться к развитию и автономности конкретного случая. Психолог должен стремиться к завершению вмешательства и не продлевать его методами сокрытия информации или обмана как в случае достижения поставленной цели, так и в случае невозможности ее достижения после применения доступных методов и средств на протяжении достаточного времени. В последнем случае индивид, группа, организация или община должны быть информированы о том, какие другие психологи или представители других областей знания могут продолжить вмешательство. Ни в коем случае свобода клиента –как в отношении прекращения вмешательства, так и в отношении консультаций у другого психолога или иного специалиста–не должна быть ограничена. Следует поощрять способность клиента принимать решение на основе достаточной информации. Психолог может отказаться продолжить вмешательство, если оно осуществляется одновременно с вмешательством другого типа, выполняемым другим профессионалом. Психологи не должны пользоваться властью, которую их статус может им дать, для требования особых рабочих условий или платы, превосходящей принятую в обычных обстоятельствах. Психолог не должен позволять вовлечь себя профессионально в неясную ситуацию, где его роль или функции окажутся неуместны или двусмысленны. Психологи не должны вмешиваться в действия, предпринятые другими специалистами. В случае, когда услуги психолога требуются для рекламной или коммерческой компании, он должен сотрудничать с целью обеспечения правдивости информации и охраны интересов индивидов. Психологи должны соблюдать особую осторожность в том, чтобы не вызвать необоснованных ожиданий, осуществить которые они в последствии окажутся профессионально не способны. Все психологи, в какой бы области они не работали, должны стремиться способствовать прогрессу науки вообще и психологии в частности, осуществляя исследования и придерживаясь научных подходов в своей деятельности, а также передавать свои знания студентам и другим профессионалам. При выполнении исследований психологи должны категорически отказываться от действий, могущих привести к постоянному, невосполнимому или необходимому ущербу для испытуемых. Участники любой исследовательской программы должны выразить свое недвусмысленное согласие на проведение экспериментов; в случае несовершеннолетних или юридически недееспособных лиц такое согласие должно быть получено от родителей или опекунов. Если психологическое исследование сопровождается каким-либо временным ущербом или дискомфортом, как, например, электический шок или сенсорная депривация, исследователь должен в первую очередь удостовериться в том, что все участники опытов действуют совершенно свободно, без постороннего давления в каком-либо виде; к участию в эксперименте не должен быть допущен никто до тех пор, пока исследователь не убедится, что об этом ущербе испытуемые были уведомлены заранее и дали свое согласие. Даже в случае согласия перед экспериментом, испытуемый может принять решение о своем дальнейшем неучастии в программе в любой момент. Если условия эксперимента требуют дезинформации или обмана испытуемого, психолог должен убедиться в том, что это не приведет к сколько-нибудь длительному ущербу для участников опыта, и в любом случае экспериментальный характер и необходимость обмана должны быть раскрыты и при окончании экспериментальной программы. Психологические исследования в нормальной ситуации, как экспериментальные, так и обсервационные, должны всегда выполняться с уважением по отношению к достоинству индивида, его верованиям, интимным ситуациям, скромности и целомудрию при исследовании сексуального поведения, а также при обследовании престарелых, больных, заключенных, т. е. лиц, имеющих не только определенные социальные ограничения, но и переживающих серьезную человеческую драму. При экспериментах над животными страдания, вред или дискомфорт, не являющиеся абсолютно необходимыми для достижения поставленной исследовательской цели и оправданными с точки зрения науки и интересов человека, должны быть исключены или сведены до минимума. При хирургических операциях на животных должно применяться обезболивание и приниматься необходимые меры по предотвращению осложнений. Персонал, непосредственно занимающийся исследовательской работой с животными, должен в содержании животных, обращении с ними и при эйтаназии руководствоваться международными стандартами. Психологи при осуществлении своих профессиональных функций должны тщательно оберегать право клиента на конфиденциальность. Лишь строго необходимая для выполнения требуемых действий информация должна быть получена психологом и всегда только с согласия клиента. Вся информация, полученная психологами о клиенте, как из его сообщений, так и в результате профессиональных наблюдений, является их профессиональной тайной, сохранение которой–их профессиональной право и обязанность. Разглашение такого рода сведений возможно только по специальному разрешению клиента. Психологи должны следить за тем, чтобы их сотрудники соблюдали те же правила относительно информации. При осуществлении вмешательства по просьбе самого клиента и на основании полученных от него сведений, информация о клиенте может быть сообщена третьему лицу только по специальному разрешению клиента и в определенных им пределах. Если обследование или вмешательство осуществляется по инициативе другого лица (судьи, представителя органов просвещения, родителей, нанимателя и т. д. ), а не самого обследуемого, то он или его родители и опекуны должны быть уведомлены об обследовании или вмешательстве, а также о том, кому будет направлен отчет психолога. Обследуемый вправе знать содержание отчета при условии, что это не создаст серьезной опасности для него или психолога. На результаты психологического обследования, проведенного по запросу учреждения или организации, распространяются все требования предыдущего пункта. Как психолог, так и обратившаяся к нему организация обязаны сохранять тайну и придерживаться в своих действиях границ, определяемых целью исследования. В случае затребования соответствующих данных другими инстанциями в целях планирования, оценки трудовых ресурсов и т. д. , имена и другие позволяющие опознать клиента сведения должны быть опущены) за исключением тех случаев, когда они абсолютно необходимы) Информация, полученная психологом в процессе его профессиональной деятельности, не должны быть использована им в своих интересах или в интересах третьих лиц, а также для создания предубеждения у клиента. Устная, печатная, аудиовизуальная и другая публикация клинических случаев с иллюстративными, образовательными или научными целями должна осуществляться так, чтобы было невозможно идентифицировать описываемое лицо, группу или организацию. Если вероятность такого опознания существует, необходимо получение согласия клиента. Хранение письменных или находящихся в электронном банке информации психологических данных (результатов опросов, тестирования и т. д. ) осуществляется под личную ответственность психолога, в условиях, исключающих доступ к ним посторонних лиц. В случае присутствия третьих лиц, не нужных для совершаемых психологом профессиональных действий, таких, как студенты или практиканты, на него требуется предварительное согласие клиента. Отчет психолога должен быть ясным, точным, четким и понятным для адресата. Должны быть указаны границы предпринятых действий, степень достоверности полученной информации, постоянный или временный характер выявленных явлений, примененные методики и сведения о выполнившим работу профессионале. Смерть или исчезновение клиента не освобождает психолога, выступает ли он в частном качестве или как представитель общественной организации, от хранения профессиональной тайны. Реклама услуг психолога должна осуществляться в сдержанной форме, с указанием профессиональной квалификации, ученой степени, членского номера в ОПП и, когда это уместно, области психологии и применяемых методов. Ни в коем случае не должна сообщаться сумма гонорара, даваться какие-либо гарантии, превозноситься профессиональные достижения и перечисляться успешные случаи. Обязательно следует сообщать точные сведения о профессионале, составившем рекламный текст. Сообщение о себе каким-либо образом (в рекламе, на табличке, визитных карточках, в программах) неверных сведений: не присужденной научной степени, двусмысленной титулатуры, которая не являясь должной, может привести к ошибочному пониманию, помимо того, что является уголовно наказуемым действием, является также грубым нарушением профессиональной этики. Таковым же является использование доверия общественности, когда речь идет о процедурах сомнительной эффективности. Психолог не должен допускать использование своего имени и профессионального престижа для рекламы потребительских товаров и тем более для сомнительной пропаганды. Психологи, однако, могут принимать профессиональное участие в образовательных программах для населения, преследующих социально полезные цели: просвещение в области культуры, здорового образа жизни, профессиональной ориентации. Психологи, прибегающие в своей профессиональной деятельности к псевдонимам, должны зарегистрировать их п ООП. Психологи должны отказываться от работы в таких условиях, когда оплата их труда означала бы принижении их профессии или вела к недобросовестной конкуренции. Однако, в виде исключения, психологи могут оказывать профессиональные услуги бесплатно тем клиентам, которые остро в них нуждаются, но не в состоянии оплатить. Психологи, занимающиеся частной практикой, должны заранее уведомить клиента о размере своего гонорара. ООП может устанавливать минимальный размер оплаты определенных профессиональных действий в соответствии с их характером, деятельностью и другими факторами. Взимание платы за услуги психолога не зависит от успешности вмешательства или от определенного исхода действий психолога. Психологи ни в коем случае не должны взимать платы за направление клиентов к другим профессионалам. ООП утверждает Комитет по этике для наблюдения за интерпретацией и соблюдением настоящих стандартов. ООП берет на себя распространение их среди всех психологов-профессионалов, а также общественных организаций. ООП также обязывается обеспечить изучение их студентами-психологами всех университетов. Нарушение правил, устанавливаемых настоящими стандартами, должны доводиться до сведения Комитета по этике. После того, как обе стороны будут выслушаны, событие обсуждено и Комитетом по этике рекомендовано решение, Управляющий комитет ООП должен принять резолюцию о соответствующих дисциплинарных санкциях. ООП гарантирует защиту своим членам, если в осуществлении своих профессиональных функций они подвергнутся нападкам или угрозам, особенно защиту в соблюдении профессиональной тайны, достоинства и независимости психолога. В случае, если психолог окажется перед противоречием в различных требованиях настоящих стандартов или законов, он должен подойти к разрешению противоречия ответственно, уведомив заинтересованные стороны и Комитет по этике. Вот здесь и начинается практическая этика, о которой уже давно надо бы начинать говорить. Она является тем содержанием, где реальность фактов, с которым работает психолог, и реальность теории, в которой он осмысливает его, получают личностно-оценочную окраску, ту“пристрастность”, ту эмоциональную, ценностную наполненность, без которой нет жизни человека. Через эту ценностную эмоциональность практическая этика становится видимой как самому психологу, так и другим людям, с которыми он имеет дело. Она является как бы тем зеркало, в котором отражается разрешающая для психолога возможность силы воздействия на другого человека, меры этого воздействия. Психолог несет человеку знание о нем, именно об этом человеке, используя обобщенное представление о людях вообще. Психолог сам обладает собственной психической реальностью, которая проявляется в присутствии другого человека. Этика предполагает установление и сохранение дистанции с“Я”другого для сохранения этого Я. Этические нормы правильности-неправильности, плохости-хорошести и т. п. всегда предельно обобщены и могут быть при необходимости конкретизированы во множестве вариантов. Думается, что психологом практическая этика осознается при установлении дистанции с другим человеком и наполнении ее содержанием, рождающимся из усилий другого человека, при проявлении свойств его психической реальности. Если психолог делает это отрефлексированно и целенаправленно, то представители других профессий, ориентирующиеся на свойства психической реальности (учителя, юристы, врачи, журналисты, социологи и др. ), могут использовать (даже случайно) ее фрагменты с целью воздействия на них. Профессионалы–это люди, которые своими действиями создают или разрушают психическую реальность конкретного человека, на которого они оказывают воздействие. В принципе это происходит во всех вариантах взаимодействия людей, но, как уже отмечалось, для профессиональной деятельности характерно направленная рефлексивность, структуирующая предмет приложения усилий. В этом смысле этические нормы глубины воздействия на другого человека приобретают характер средств, задающих и создающих условия для проявления автономности, индивидуальности Я человека, в конечном счете, выявление тех образований, которые определяют степень внутренней свободы–одного из высших достижений, в котором сможем увидеть развитие психической реальности современного человека. Практическая этика опирается на обобщенное представление о психической реальности, о ее строении и возможном развитии, она включает также эмоциональное отношение к жизни–жизнеутверждение или жизнеотрицание, которое позволяет определять вектор воздействия на само течение индивидуальной жизни. Практическая этика использует и понятие о сущности человека для построения прогностических моделей его поведения и развития. Все выше изложенное позволяет говорить о том, что практическая этика содержит парадигму жизни как исходную, базисную форму мышления о ней. Парадигма жизни в деятельности профессионала, работающего со свойствами психической реальности, не только определяет систему его личных жизненных ценностей, но одновременно является тем основанием, на котором строится выбор вектора и глубины воздействия на другого человека. Иначе говоря, парадигма жизни является обоснованием самого факта существования практической этики как сферы жизни, направленной на сохранение индивидуальности, автономности человека на бытовом уровне осуществления. Практическая этика не является законом, в обществе нет институтов, специально созданных для ее сохранения. Она опирается, как уже говорилось на отношение к проявлениям человеческой автономности, индивидуальности. Соотношение практической этики и юридической практики выступает в использовании понятий“честь”, “достоинство”, “моральный ущерб”, “право”, “обязанность”и др. , обозначающих для юристов меру сохранения или разрушения индивидуальности в ситуациях, описываемых в законодательстве. При этом обоснование основных социальных прав и обязанностей человека осознается в парадигме жизни, доступной для рефлексии создателям конкретных законов и постановлений. По существу, они также являются носителем практической этики, воплощая в своих законах представления о ценности человека, его жизни во всех многообразных ее проявлениях. Парадигма жизни осознается каждым человеком в виде своеобразной формулы, фиксирующей его переживания (силу, ее вектор, включенность в жизнь и т. п. ) в конкретный момент времени“жизнь – это борьба”, “жизнь – это игра”и т. п. Формула парадигмы жизни воплощаются в конкретные действия, оценки, поступки человека. Она является той основой жизнеощущения, которая констатирует образ другого человека и свой собственный тоже. В приведенной ниже схеме строения психической реальности в каждый момент времени парадигма жизни представляет собой целостное содержание отношения“Я” – “Другой”, удерживая и сохраняя в нем динамические тенденции. Хотелось бы данным рассуждением показать, что отношение к другому человеку является содержанием постоянно присутствующим в психической реальности каждого человека как ее составляющая и естественным образом входит во все виды активности. В известном смысле можно сказать, что каждый из нас занимается практической этикой, осуществляя воздействие на другого человека и себя. Те люди, для кого это является профессией, рефлексируют на это содержание, обеспечивая таким образом условия для социальной презентации важнейшего образования психической реальности– парадигмы жизни. Таким образом, практическая этика является неотъемлемой частью любой профессиональной деятельности, предполагающей непосредственное воздействие на психическую реальность человека. Современная жизнь человека в обществе протекает так, что по существу любая сфера общественной жизни оказывает в той или иной мере на него такое воздействие. Похоже на то, что психической становится вся жизненная среда человека, так как она несет в явной или превращенной форме следы воздействия человека на человека (через предметы потребления, орудия и средства производства, через измененный ландшафт, через меняющий свой состав природные воды и воздух и т. п. ). Практическая же психология как профессиональная деятельность начинает зарождаться в массовом масштабе и, по-моему, требует внимательного к себе отношения с той точки зрения, что именно она социально обостряет до предела проблему обоснованности воздействия одного человека на другого. В конечном счете проблему жизни проживаемой как своей или чужой, жизни проживаемой чужим умом. Что для человека, для людей? Хотелось бы думать, что современное общество, да и каждый человек хотя бы мгновение в жизни переживали два полярных чувства: чувство полной собственной беспомощности перед жизненными проблемами, желание отдать кому-то все свои оставшиеся силы, только чтобы больше не мучиться неопределенностью, бессмысленностью, и чувство ликующей радости от осуществленного–вдохновляющее чувство хозяина жизни. Какое из этих чувств продуктивнее? Наверное, недаром уныние считается смертным грехом уже многие столетия. Оно лишает психическую реальность одного из главных качеств–качества глубины, разнообразия, динамики. Уныние, штиль, тишина, смерть, психологическая и физическая. Однако возможно ли через воздействие другого, других людей вернуть глубину и разнообразие жизни человеку, уже погруженному(или погружающемуся) в небытие уныния, апатии, конформизма и прочих форм отказа от собственного Я? Это вопрос о том, идти ли психологу к тем (к тому), кто зовет на помощь, вяло увлекаемый потоком собственной индивидуальной судьбы к ее естественному концу. Думаю, что ответ на него весьма непрост. Лезть в чужую душу без проса не только опасно, но и неэтично. А если она, чужая душа, погружается в мрак потери собственного“Я”, если она в ужасе от него, своего “Я”, спасается знаменитым фроммовским бегством от свободы в невроз, в болезнь, в инфантилизм, в никуда… и ты, психолог, это видишь, понимаешь, и… Какое решение, профессиональное решение, принимаешь (примешь) и будет ли оно правильным? Признаюсь честно, я не знаю ответа на эти вопросы. Но твердо уверена в том, что профессия практического психолога появилась не случайно–может быть, я преувеличиваю, но это одна из попыток человечества спасти (именно спасти, как живое явление) индивидуальное сознание от наступления сознания массового человека. Индивидуальное, живое сознание обладает уникальными свойствами, многие из них подробно описаны в философской и психологической литературе. Среди всех этих свойств внимание, в свете задач этого текста, привлекает свойство целостности. Живое сознание–оно единое, целое, поэтому оно обладает определенным (но не бесконечным! ) запасом прочности к воздействию. Если этот запас прочности исчерпывается под влиянием воздействующей силы, сознание исчезает, или, разрушенное, уже не восстанавливается в прежнем виде, т. е. перестает быть живым. Такое сознание уже называется фантомным. Психолог, оказывая воздействие на другого человека, сам является носителем индивидуального сознания (живого или фантомного) и при этом имеет дело тоже с живым или фантомным сознанием. Нетрудно представить, какие возможны логические варианты при взаимодействии с одним человеком и как многократно они усложняются при взаимодействии с группой людей. Варианты воздействия живого и фантомного сознания многократно переживаются в течение жизни каждым человеком как непосредственным участником или наблюдателем таких ситуаций. Основные общие ее признаки–это усталость и чувство опустошенности ее участников, переживающих взаимное сопротивление как невозможность изменения, невозможность достижения согласия. Варианты воздействия фантомного сознания на фантомное порождает взаимную неудовлетворенность, которая может перерасти в открытую конфронтацию по принципу взаимного несоответствия. Воздействие живого сознания на живое сознание связано с появлением воодушевления, переживается как обновление, как прилив сил, как расширение горизонтов жизни, как появление (пусть на время) чувства общности, единения. При этом абсолютно однозначно представляются непродуктивными ситуации воздействия на фантомное сознание с точки зрения изменения в них сознания в сторону появления признаков психической жизни. Это, по сути дела, варианты возможной профессиональной неудачи психолога как человека, ставящего задачу сохранения или восстановления живого индивидуального сознания. Ситуации эти становятся более вероятными при работе со взрослыми людьми. Фантомное сознание воспроизводит само себя– оно неизменно, время жизни для него не принести изменения. Скука – основное качество жизни фантомного сознания. Жизнь людей показывает, что преодоление скуки чаще всего происходит внешними воздействиями на сознание–путешествия, алкоголь, смена сексуального партнера, смена места работы, риск и т. п. Но эти внешние воздействия бывают достаточно кратковременными, скука возрождается снова. Психолог, сам обладая живым сознанием, при работе с фантомным сознанием встречает огромное сопротивление, преодолеть которое можно только причиняя Другому человеку боль. Боль психическую, как говорят, душевную. Будет ли она, эта боль, тем началом, которое откроет живые качества индивидуального, но уже фантомного сознания или приведет к появлению еще одного фантома– теперь уже фантома боли? Это вопросы из области практической этики. Это вопросы из области психологии развития, из тех сфер знания, где обсуждается сущность человека, воплощение сущности в ее конкретные проявления. Если психолог сам обладает фантомизированным сознанием, что, к сожалению, бывает как следствие шизоидной интоксикации психологической информации, и при этом берется работать с фантомным сознанием другого человека? Вот тут и создается ситуация машинообразного действия, когда программа одной машины не соответствует программе другой. Как следствие, вполне вероятно, видятся горы обломков этих машин. Люди переживают глубокое чувство неудовлетворенности жизнью – несоответствие своих фантомов чужой (чуждой) реальности. Обсуждая только логически возможные варианты, приходится констатировать, что живое индивидуальное сознание, жизнеутверждающее переживание собственной индивидуальности, как ценности себя подобного другим, во второй половине 20 века претерпело сильные изменения как в социальном, так и индивидуальном проявлении. Попробуем выделить общекультурные факторы, способствующие его становлению, и факторы, препятствующие этому: Развитие индивидуального сознания Разрушение индивидуального сознания повышение социальной роли лиц, отчуждения в отношениях между людьми; принимающих ответственные решения; доступность источников информации; экологические катастрофы; возможность коммуникации с другими средства массового уничтожения; народами; далекие путешествия; ограничение внутрисемейных коммуникаций появление новых мировых религий; массовое стандартное обучение; увеличение свободного времени; стереотипы общения и деятельности; возможность выбора индивидуального “готовые” знания о мире; стиля жизни; возможность выживания в экстре- статистические критерии истины; мальных условиях; личное участие в общепланетарных кровопролитие, войны; действиях, чувствах, мыслях. Психолог не может не считаться с этими факторами. Естественно, среди перечисленных есть только те, которые в большей степени задевают сознание каждого человека, обостряя переживания собственной сущности как принадлежащей себе самому или другим. Для психолога идеи о сущности человека имеют самое конкретное, ситуативно выраженное оформление в виде жалоб на скуку жизни, неудачливость, вялость, отсутствие способности к сосредоточению, потерю сексуальной привлекательности и потенции и т. п. За ними стоят нарушения в строении психической реальности, которые делают ее жесткой структурой с фиксированной функцией. Хорошо об этом сказала К. Хорни: “Подчиняет ли невротик себя другому миру или судьбе и каково бы ни было то страдание, которому он позволяет захватить себя, - независимо от этого удовлетворение, которого он ищет, состоит, по-видимому, в ослаблении или стирании собственного индивидуального Я. Тогда он прекращает быть активным действующим лицом и превращается в объект, лишенный собственной воли”. Невротическая личность –это яркое выражение тех фантомных образований в сознании, которые дают основание говорить о превращении живого сознания в его противоположность–сознание неживое. Фактически когда речь идет о фантомизации сознания, это уже описание одного из симптомов в синдроме психической смерти, - явление, которое в условиях массовой культуры, как кажется, приобретает значительно выраженный характер и находит свои конкретные формы в вариантах отказа от психического развития (страх перед изменениями своего личного стиля жизни, уход от ответственности за свою жизнь, отказ от усилий по преодолению житейских трудностей, социальная пассивность, ожидание чудо-лидера, поиск кумира и т. п. ). Думается, что эти феномены индивидуального сознания – фантомизация и психологическая смерть –с необходимостью ставят вопросы о границе профессиональных возможностей психолога в осуществлении им профессиональной деятельности. Этот вопрос похож по своим операциональным проявлениям (по усилиям и их направленности) на принятие решения об оказании реанимационной медицинской помощи. Когда уже очевидно, что усилия тщетны, стоит ли тратить силы на борьбу за жизнь, которая все равно погаснет? Наверное, это та грань, где вопросы профессиональной этики и вопросы практической этики смыкаются в осуществлении профессионального долга. Профессиональный долг требует от психолога действия, практическая этика определяет глубину воздействия на Другого человека, а профессия диктует принятие ограничений на собственные действия. Попробуем выразить эту же мысль в возможной рефлексивной формуле психолога: “Я как психолог должен принять решение об оказании помощи, но я вижу (понимаю, знаю), что этому человеку я не смогу помочь, так как он не примет моей помощи, я должен отказаться от работы с ним, так как я не обладаю для этого необходимыми профессиональными средствами”. Противоречие в переживании – “я – психолог, я же не психолог” –это не только мощное воздействие на собственный внутренний мир, но и необходимость транслировать это для другого человека в адекватной ля этого форме. Готов ли к этому психолог? Как подготовиться к возможному появлению такого противоречия? Это вопросы из области владения психологом практической этикой как нормой собственной личной жизни, которая, как составная часть его Я-концепции, структуирует психическую реальность его собственной жизни. Говоря по-другому, если люди для психолога –средство для самоутверждения и наслаждения властью, которую дает ореол профессии, то для него, по сути дела, нет переживания профессионального дела и его возможного несоответствия с уровнем собственного профессионального развития (“Я прав, потому что я прав”). Выраженная ориентация на ценность другого человека в профессиональной деятельности психолога предполагает адекватное восприятие им своих возможностей как меры воздействия на Другого человека, основанной на переживании чувства профессионального долга и ответственности за свои профессиональные действия. Это делает профессию психолога одним из немногих видов социальной активности, где обобщенные идеи о ценности человека предельно конкретизируются и персонифицируются в его словах и действиях, направленных на Другого человека. В известном смысле психолог создает своими профессиональными действиями образ Другого для тех людей, с которыми он работает. Психолог, как профессионал, выполняет важнейшую социальную задачу –задачу сознания обобщенного, персонифицированного (в своем лице и в лице конкретного участника или участников его профессиональной деятельности) образа Другого человека. Вполне вероятно, что эта профессиональная деятельность психолога –один из способов, создаваемых в современной культуре, для сохранения психической реальности как особой характеристики жизни. Абрамова Г. С. Практическая психология. – 3 изд. Екатеринбург: Деловая книга, 1998 г. Этические стандарты для психолога // Вопросы психологии. 1990 г. № 5 |
|
© 2007 |
|