Реферат: Особенности перевода фразеологизмов

Реферат: Особенности перевода фразеологизмов

Введение 2

Происхождение фразеологизмов 2

Классификация русских фразеологизмов 3

Классификация приемов перевода фразеологизмов 4

Фразеологический перевод 5

Основные области использования фразеологических эквивалентов 7

Нефразеологический перевод 8

Контекстуальный и выборочный перевод 10

Характерные особенности фразеологизмов 10

Заключение 13

Список литературы 15

Введение

Уже Пушкин считал, что выраженное автором должно быть пе­ревыражено

переводчиком; Гоголь предлагал иног­да «отдаляться от слов подлинника нарочно

для того, чтобы быть к нему ближе»; А. К. Толстой думал, что «не следует

переводить слова, и даже иногда смысл, а главное—надо передавать

впечатление»; К. И. Чу­ковский призывал «переводить смех—смехом, улыбку —

улыбкой»

Но вместе с тем—и это не противоречит принципу переводимости (поскольку,

часть воспринимается лишь в составе целого) — и любом художественном

произведе­нии есть такие элементы текста, которые, условно гово­ря, перенести

нельзя. Я говорю «условно», так как речь идет о невозможности формального

перевода. Темой этого реферата является одна из смежных категорий

“непереводимого” – фразеология.

Она представляет исключительную важность для науки перевода, поскольку в

«шкале непереводимости» или «труднопереводимости» фразеологизмы, или

фразеологические единицы (ФЕ), занимают едва ли не первое место:

«непереводи­мость» фразеологии отмечается всеми специалистами в числе

характерных признаков устойчивых единиц; на нее неизменно ссылаются

сторонники «теории непереводимо­сти»; с трудностью перевода ФЕ па каждом шагу

стал­кивается переводчик-практик, на ней почтительно оста­навливается

теоретик перевода.

В моей работе я попытаюсь более или менее полно (насколько это возможно в

рамках небольшой работы) охватить вопросы происхождения и классификации

русских фразеологических единиц и раскрыть основные проблемы, связанные с

переводом ФЕ.

Из частного лингвистического вопроса за последние два десятилетия фразеология

выросла в крупный раздел языкознания; о ней и по многим проблемам ее написаны

(главным образом советскими учеными) тысячи работ. И тем не менее начать

сопоставительное изучение, как полагалось бы, четким определением самого

предмета или хотя бы ясной дефиницией фразеологизма с пере­числением его

признаков и видов почти невозможно; по основному вопросу: что такое

ФЕ?—мнения авторов расходятся в очень широком диапазоне.

Происхождение фразеологизмов

Образование фразеологизмов

Несмотря на кажущуюся оригинальность определенных фразеологизмов, их

образование в языке опирается на определенные образцы.

Особенности образования фразеологизмов связаны с типом материала, на базе

которого они создаются. В русском языке таких типов пять:

1) Отдельные слова русского языка;

2) свободные словосочетания русской речи;

3) пословицы русского языка;

4) фразеологические единицы русского языка;

5) иноязычные фразеологизмы.

Из отдельных слов фразеологизмы возникают довольно часто.

Например: душа нараспашку, человек в футляре и т.д.

Наибольшее число фразеологизмов образовывается на базе свободных

словосочетаний. Такие словосочетания получают новое значение переносимое на

них по сходству явлений или их связи. Голова, например, сравнивается с

котелком, отсюда котелок варит – «голова соображает».

Немало фразеологизмов возникло на базе пословиц. Обычно фразеологизм

становится частью пословицы, употребляемой самостоятельно в речи, без знания

такой пословицы фразеологизм непонятен. Например, старый воробей (старого

воробья на мякине не проведешь.)

Фразеологизм нередко становится базой для образования новых фразеологизмов.

Такой путь используют при образовании фразеологизмов на базе

терминологических сочетаний: второе дыхание, цепная реакция, нулевой цикл и

т.д.

Особым видом образования новых фразеологизмов на базе существующих является

такой, когда изменяется состав и значение фразеологизма. Это как бы развитие

фразеологизма, например, со словом зеленый – «свободный»: зеленый свет –

«свободный проезд».

На базе фразеологизмов других языков образуются заимствованные фразеологизмы.

Источники русских фразеологизмов

Все фразеологизмы русского языка можно разделить по происхождению на 2

группы: фразеологизмы русского происхождения и заимствованные.

Подавляющее большинство русских фразеологизмов возникло в самом русском языке

или достались русскому языку от языка предков: водой не разольешь – «очень

дружны», в чем мать родила – «без одежды» и многие другие.

Каждое ремесло на Руси оставляло след в русской фразеологии. От плотников

ведет свое начало «топорная работа», от скорняков – «небо в овчинку». Новые

профессии дали новые фразеологизмы. Из речи железнодорожников русская

фразеология взяла выражение «зеленая улица» и так далее.

Установить время и место возникновения множества фразеологизмов трудно,

поэтому существует предложение лишь о том, где они возникли и на какой

основе.

Гораздо легче определить источник авторских фразеологизмов.

Например, «квасной патриотизм» - ложный, показной возник в письме известного

русского поэта и критика Л.А.Вяземского. Еще точнее можно установить

происхождение фразеологизмов, возникших в произведении художественной

литературы с тем же названием. Фразеологизм «Тришкин кафтан» возник из басни

И.А. Крылова. Уже в составе басни это выражение стало фразеологизмом со

значением: дело, когда устранение одних недостатков влечет за собой новые

недостатки.

Заимствованные фразеологизмы делятся на заимствованные из старославянского

языка и заимствованные из западноевропейских языков.

Старославянские фразеологизмы закрепились в русском языке после введения

христианства, они в большинстве своем ведут начало из книг, священного

писания в том числе. Чаще всего они имеют книжный характер. Например, «притча

во языцех», «ищите и обрящете», «метать бисер перед свиньями» и другие.

Фразеологизмы, заимствованные из западноевропейского языка включают в себя

древнейшие заимствования из латинского или древнегреческого языка, например,

«терра инкогнита». Более поздними являются заимствования из фразеологии

(«иметь зуб»), немецкое («разбить наголову»), английского(«синий чулок»)

языков.

Классификация русских фразеологизмов

В.В. Виноградов выделил три основных типа фразеологических единиц, которые

были названы ''фразеологизм сращивания'', ''фразеологизм единства'',

''фразеологизм сочетания''.

Фразеологические сращения

Фразеологические сращения – абсолютно неделимые словосочетания, ''значение

которых совершенно независимо от их лексического состава, от значения их

компонентов и так же условно и произвольно, как значение немотивированного

сл. знака''. Например, собаку съел, точить лясы, бить баклуши и подобное.

Фразеологические единства

Фразеологические единства - словосочетания, в котором ''значение целого

связано с пониманием внутри образного стержня фразы, потенциального смысла

слов''. Например, ''держать камень за пазухой, выносить сор из избы,

стреляный воробей'' и тому подобное.

Фразеологические сочетания

Фразеологические сочетания – В.В. Виноградов назвал словосочетания,

''образуемые реализацией несвободных значений слов''. Он отметил, что большая

часть и значений слов ограничена в своих связях внутрисемантическими

отношениями самой языковой системы. Эти лексические значения могут

проявляться лишь в связи со строго определенным кругом понятий и их словесных

обозначений. Например, можно сказать ''страх берет'', ''тоска берет'', но

нельзя сказать: ''радость берет'', ''наслаждение берет'' и тому подобное.

Фразеологические выражения

Н.М. Шанский выделил четвертый тип фразеологических единиц –

“фразеологические выражения''.

Фразеологические выражения ''устойчивы в своем составе и употребляют

фразеологические обороты, которые являются не только семантически членимыми,

но и состоит целиком из слов со свободными значениями''. Например, ''

трудовые успехи'', ''хрен редьки не слаще'', ''высшее учебное заведение'', и

тому подобное.

Н.М. Шанский отметил различие фразеологизмов с точки зрения их лексического

состава, а также подробно охарактеризовал фразеологические обороты с точки

зрения их структуры, их происхождения, их экспрессивно-стилистических

свойств.

Классификация приемов перевода фразеологизмов

Чтобы в теоретическом плане говорить о приемах перевода ФЕ, нужно всю

фразеологию данного языка расклассифицировать по какому-то обоснованному

кри­терию на группы, в границах которых наблюдался бы как преобладающий тот

или иной прием, тот или иной подход к передаче ФЕ. Многие авторы в качестве

исход­ной точки берут лингвистические классификации, пост­роенные в основном

на критерии неразложимости фра­зеологизма, слитности его компонентов, в

зависимости от которой и от ряда дополнительных признаков—мотиви­ровки

значения, метафоричности и т.п.,—определяется место ФЕ в одном из следующих

трех (четырех) разде­лов: фразеологические сращения (идиомы),

фразеоло­гические единства (метафорические единицы), фразеолологические

сочетания и фразеологические выражения (Ш. Балли, В. В. Виноградов, Б. А.

Ларин, Н. М. Шан­ский). Показательной в отношении творческого использо­вания

такой классификации в теории и практике перево­да можно считать работу Л. В.

Федорова. Разобрав основные для того времени (1968) лингвистические схемы, он

останавливается на предложенной В. В. Виноградо­вым и осмысливает ее с точки

зрения переводоведения. Например, он отмечает отсутствие четких границ между

отдельными рубриками, «разную степень мотивированности, прозрачности

внутренней формы и национальной специфичности» единств, которая может

потребовать от переводчика «приблизительно такого же подхода, как идиомы». Та

же классификация «весьма удобна для теории и практики перевода» и по мнению

Я. И. Рецкера, который, однако, берет из нее только единства и сращения,

считая, что по отношению к этим двум группам ФЕ следует применять

неодинаковые приемы перевода: «перевод фразеологического единства должен, по

возможности, быть образным», а перевод фразеологичес­кого сращения

«осуществляется преимущественно прие­мом целостного преобразования».

Такой подход к классификации приемов перевода ФЕ нельзя считать неправильным,

так как от степени слит­ности компонентов несомненно зависит в некоторой мере

и возможность полноценного перевода, выбор наиболее удачных приемов. Однако,

как было отмечено, ведущие теоретики перевода, опираясь на лингвистические

схемы, насыщают их своим содержанием, делают ряд модифи­каций и оговорок,

вводят дополнительно деление на об­разные и необразные единицы, на

фразеологизмы по­словичного и непословичного типа и т.д.

Возможности достижения полноценного словарного перевода ФЕ зависят в основном

от соотношений между единицами ИЯ и ПЯ:

1) ФЕ имеет в ПЯ точное, не зависящее от контекста полноценное соответствие

(смысловое значение+коннотации);

2) ФЕ можно передать на ПЯ тем или иным соответ­ствием, обычно с некоторыми

отступлениями от полно­ценного перевода, переводится вариантом (аналогом);

3) ФЕ не имеет в ПЯ ни эквивалентов, ни аналогов, непереводима в словарном

порядке.

Несколько упрощая схему, можно сказать, что ФЕ переводят либо фразеологизмом

(первые два пункта) — фразеологический перевод, либо иными сред­ствами (за

отсутствием фразеологических эквивалентов и аналогов) — нефразеологический

перевод.

Это, разумеется, полярные положения. Между ними имеется множество

промежуточных, средних решений, с которыми связано дальнейшее развитие нашей

схемы: приемы перевода в других разрезах — в зависимости от некоторых

характерных признаков и видов ФЕ (образ­ная — необразная фразеология, ФЕ

пословичного — непословичного типа), перевод с учетом стиля, колорита, языка,

авторства отдельных единиц и т.д. Эти дополни­тельные аспекты полнее

представят проблему перевода ФЕ, расширят и облегчат выбор наиболее

подходящего приема.

Фразеологический перевод

Фразеологический перевод предполага­ет использование в тексте перевода

устойчивых единиц различной степени близости между единицей ИЯ и

соот­ветствующей единицей ПЯ — от полного и абсолютного эквивалента до

приблизительного фразеологического со­ответствия.

Фразеологический эквивалент

Фразеологический эквивалент — это фразеологизм на ПЯ, по всем показателям

равноценный переводимой единице. Как правило, вне зависимости от контекста он

должен обладать теми же денотативным и коннотативным значениями, т. е. между

соотносительны­ми ФЕ не должно быть различий в отношении смыслового

содержания, стилистической отнесенности, метафорично­сти и эмоционально-

экспрессивной окраски, они должны иметь приблизительно одинаковый

компонентный состав, обладать рядом одинаковых лексико-грамматических

показателей: сочетаемостью (например, в отношении требования

одушевленности/неодушевленности), принад­лежностью к одной грамматической

категории, употре­бительностью, связью с контекстными словами-спутниками и

т.д.; и еще одним—отсутствием национального ко­лорита.

Речь идет по существу о. полной и абсолют­ной эквивалентности, указывающей на

чрезвы­чайно высокие требования, которые предъявляются к фразеологическим

эквивалентам. Все это—уже сущест­вующие в общем сравнительно немногочисленные

едини­цы, работа с которыми сводится к их обнаружению в ПЯ; решающая роль в

этой работе большей частью принад­лежит отличному владению ПЯ и ... словарям.

Неполный фразеологический эквивалент

Неполным (частичным) фразеологиче­ским эквивалентом называют такую единицу

ПЯ, которая является эквивалентом, полным и абсолют­ным, соотносительной

многозначной единицы в ИЯ, но не во всех ее значениях. Например, the mas­sacre

of the innocents, известный библеизм, полностью со­ответствует рус.

избиение младенцев, но эта русская еди­ница является лишь частичным

эквивалентом, так как англ. ФЕ имеет еще одно значение—жарг. «нерассмотрение

законопроектов ввиду недостатка времени (в конце парламентской сессии)».

Частичных эквивалентов сравнительно немного, так как вообще явление

многозначности менее характерно для фразеологии. Гораздо чаще случаи

относительной фразеологической эквивалентности.

Относительный фразеологический эквивалент

Относительный фразеологический эквивалент уступает абсолютному лишь в том,

что отличается от исходной ФЕ по какому-либо из показате­лей: другие, часто

синонимические компоненты, неболь­шие изменения формы, изменение

синтаксического пост­роения, иные морфологическая отнесенность, сочетае­мость

и т.п. В остальном он является полноценным соот­ветствием переводимой ФЕ,

«относительность» которого скрадывается контекстом.

Различие может быть, например, в сочетаемости. Ес­ли сравнить нем. da lachen

(ja) die Huhner! с его русским аналогом курам на смех, то

нетрудно заметить, что при переводе придется русский эквивалент либо

«подгонять» под соответствующую немецкую единицу и превратить ее в

самостоятельную экспрессивную фразу: «да это же курам на смех!», либо, если

этого сделать нельзя, искать других соответствий.

Частым отличием можно считать неодинаковое лексико-семантическое содержание

отдельных компонентов. В приведенном выше примере показать спину в ФЕ

неко­торых языков появляется с компонентом не «показать», а «повернуть» англ.

turn one's back, болг. обръщам гръб.

В других случаях эквивалент может отличаться от исходной ФЕ по компонентному

составу; например, один и тот же образ может быть выражен экономнее или

про­страннее:.

Образы могут быть очень близкими, соприкасающи­мися, например, «молния»—«гром»

(ср. нем. Blitz aus heiterem Himmel и рус. гром среди ясного неба); они

могут быть весьма далекими, но логичес­ки сопоставимыми: например, «похожесть»

русский, бол­гарин и француз видят в «двух каплях воды», а у немца и чеха это

«два яйца», у англичанина—«две горошины».

Но образы двух аналогов (на ИЯ и ПЯ) могут не иметь между собой ничего общего

как образы, что не мешает эквивалентам исполнять исправно свою функцию в

переводе.

В принципе, возможность передавать ФЕ аналогами с образностью, совершенно не

имеющей точек соприкос­новения в ИЯ и ПЯ, объясняется главным образом тем, что

по большей части это стертые пли полустертые мета­форы, не воспринимаемые или,

скорее, воспринимаемые подсознательно носителем языка: ведь в значении

остать­ся с носом никакого «носа» русский не видит, как не за­мечает

болгарский читатель «пальца» в аналоге остана с пръст в уста («остаться

с пальцем во рту»). Степень яркости образа — очень низкая — до нулевой у

фразеоло­гических сращений, а в единствах более высокая, но ред­ко достигающая

интенсивности в свободном сочетании,— является одной из главных предпосылок для

выбора приема перевода между аналогом и калькой. Об этом речь пойдет ниже, но

уже здесь ясна опасность слишком поспешного, не увязанного с особенностями

контекста ре­шения в отношении этого выбора.

Наконец, чрезвычайно часты различия, возникающие в случаях использования

таких приемов перевода, как различного рода трансформации типа

антонимического перевода, конкретизации и генерализации, которым, по­добно

лексическим, поддаются и фра­зеологические единицы.

Индивидуальные эквиваленты

К фразеологическим можно условно отнести и «индивидуальные» эквиваленты. Не

находя в ПЯ полного соответствия, переводчик иногда вынужден прибегать к

словотворчеству, оформляя в духе переводи­мой единицы новый, свой

фразеологизм, максимально на­поминающий «естественный». Если такую "подделку"

читатель примет, значит удалось передать содержание и стиль переводимой

единицы в достаточно «фразеологи­ческой» форме.

Индивидуальные фразеологизмы, если они мастерски «сделаны», обладают

показателями обычной ФЕ, отли­чаясь от нес лишь но одному, самому важному

показате­лю—они не воспроизводимы. Переводчик создает их в ходе своей работы,

и очень мало вероятно, чтобы такой перевод закрепился за данной единицей

настолько, чтобы вошел в язык. Поэтому здесь скорее идет речь о

контек­стуальном переводе.

При создании своего фразеологизма-аналога перевод­чик может воспользоваться

уже существующими в ПЯ фразеологическими средствами и моделями.

Близким к этому является приспособление к контек­сту уже существующего

фразеологизма путем изменения структуры, добавления новых компонентов,

придания при помощи фонетических средств вида пословицы, комбинирования из

двух единиц одной и т. д. — пути, которые можно было бы назвать лексико-

фразеологическим переводом.

Основные области использования фразеологических эквивалентов

Прежде чем говорить о нефразеологическом переводе ФЕ, полезно отметить, что

фразеологические эквивален­ты и аналоги встречаются чаще всего в следующих

группах устойчивых единиц:

Интернациональная фразеология

К ней принадлежат ФЕ, кото­рые вошли в языки многих народов из исторических

(главным образом античных), мифологических, литера­турных источников,

заимствовались из языка в язык, или же возникали у разных народов независимо

одни от других вследствие общности человеческого мышления, близости отдельных

моментов социальной жизни, трудо­вой деятельности, производства, развития

науки и ис­кусств.

Многие из таких единиц относятся к крылатым выра­жениям. Среди них имеется

немало связанных с истори­ческими или мифологическими личностями. Так, в

раз­ных языках существуют фразеологические эквиваленты англ. Achilles' heel:

фр. talon d'Achilles, нем. Achilles Ferse, чеш. Achilova pata, рус.

ахиллесова пята, болг. ахилесова пета; эквивалентны болг. пирова

победа: рус. Пиррова победа, пигл. Pyrrhic victory, фр.

victoire a la Pyrrhus.

Нетрудно заметить, что многие из перечисленных ФЕ—кальки, т.е. именно те

образования, которые необ­ходимы для полной эквивалентности. Это очень хорошо и

намного облегчает работу переводчика, умеющего поль­зоваться словарями. Есть,

разумеется, и свое «но». Од­ной принадлежности фразеологизма к

интернациональ­ным недостаточно, чтобы обеспечить его правильный перевод.

Bo-первых, далеко не все вошедшие в один язык «интернациональные единицы»

имеются и в остальных языках. Во-вторых, несмотря на одина­ковый путь перевода

— калькирование, между эквива­лентами все же отмечаются незначительные

формальные отличия (словосочетание — сложное слово, предложная—беспредложная

конструкция, различная суффикса­ция и т.д.), а это иногда существенно

затрудняет пере­водчика: «Ахиллес» в болгарской транскрипции— «Ахил», так что

следовало бы ожидать «Ахилова пета»; русским эквивалентом козла отпущения

является англ. scapegoat—перевод сложным словом (что гораздо чаще бывает в

немецком). В-третьих, хотя и сравнительно ред­ко, но эквивалентов может быть

больше одного и тогда переводчик не может машинально заменить свою единицу

эквивалентной.

Все эти «но» предъявляют переводчику жесткое тре­бование: проверять по

словарям каждый сомнительный случай.

Устойчивые сравнения

Довольно часто фразеологические эквиваленты встречаются среди устойчивых

сравнений. У многих на­родов говорят: поет как соловей, смел как

лев, упрям как осел, пьян как свинья и т. д. По для тех же

качеств наряду с этими образами есть и другие, непри­вычные для ПЯ. Сравнение с

«соловьем» явно не подой­дет для стран, где его не знают, и переводчик должен

двадцать раз взвесить, прежде чем один раз ввести не­привычный образ. Такого же

взвешиванья требуют и ос­тальные сравнения—переводить своим, привычным, или

сохранить «экзотичное»: например, англичане и францу­зы видят упрямство скорее

у мула, а осел является также символом глупости; что касается пьянства,

то наряду со свиньей у разных народов фигурирует немало других образов: фр.

(пьян как) певчий дрозд, монах (францис­канец, тамплиер) или ломтик хлеба

в бульоне.

Составные термины

Составные термины (в том числе и состав­ные названия) — особая группа ФЕ,

требующих в любом случае эквивалентов в ПЯ. Однако так как в них

терми­нологическое начало преобладает над фразеологическим, приводим их здесь с

той оговоркой, что они переводятся всегда эквивалентами, но не обязательно

фразеологическими: многие составные термины в одном языке имеют однословные

эквиваленты в другом (ср. болг. зъбно колело — рус. шестерня,

англ. thorax или chest—рус. грудная клетка, болг. гръден кош).

Грамматическая фразеология

Грамматическая фразеология — услов­ное название раздельнооформленных частей

речи, глав­ным образом составных предлогов и союзов. Предлоги в течение

(чего), в связи (с чем), союзы так как, благо­даря тому что, в то

время как и т. д., подобно терминам, требуют эквивалента в ПЯ, но также не

обязательно фра­зеологического. Среди них есть и единицы интернационального

распро­странения, такие как англ. in accordance with, with the exception of,

нем. im Einklang mit, mit Ausnahme von, рус. в соответствии с, за

исключением и т. п.

Глагольно-именные сочетания

Глагольно-именные сочетания (глагольные описательные выражения) составляют

значи­тельную группу необразных ФЕ, категория которых теоретически еще

недостаточно четко очерчена, но практиче­ски уже представлена несколькими

русскими словарями-справочниками. Их называют еще устойчивыми, или

несвободными словосочетаниями — определение, относя­щееся, но сути дела, к

любому фразеологизму; считают, что в них объединены фразеологические

сочетания и вы­ражения; на наш взгляд, это скорее всего единицы,

оформляющиеся на почве устойчивой лексико-синтаксической сочетаемости.

Независимо от того, считаются эти единицы фразеоло­гизмами или нет, их перевод

тяготеет к фразеологическо­му, хотя нередко приходится прибегать к их

однослов­ным синонимам. Дело в том, что «описательные глагольно-именные

выраже­ния» нередко отличаются стилистически от своих синони­мов-слов (ср.

предавать забвению и забывать, стоять на страже и сторожить,

питать доверие и доверять, принять решение и решить), что

большей частью и заставляет пе­реводчика искать для них фразеологические

эквиваленты в ПЯ.

Фразеосхемы

Многое из сказанного о переводе необразной фра­зеологии касается и фразеосхем

или синтаксической фразеологии, единицы которой М. Леонидова относит к

«промежуточному, синтаксико-фразеологическому уровню»; в отличие от

грамматической фразеологии, они тоже тяготеют к фразеологическому переводу,

главным образом благодаря своей экспрессивной окраске. С точки зрения

перевода категория эта чрезвычайно интересна, но еще почти совсем не

разработана.

Нефразеологический перевод

Нефразеологический перевод, как показывает само название, передает данную ФВ

при по­мощи лексических, а не фразеологических средств ПЯ. К нему прибегают

обычно, лишь убедившись, что ни одним из фразеологических эквивалентов или

аналогов воспользоваться нельзя. Такой перевод, учитывая даже компенсационные

возможности контекста, трудно назвать полноценным: всегда есть некоторые

потери (образность, экспрессивность, коннотации, афористичность, оттенки

значений), что и заставляет переводчиков обращаться к нему только в случае

крайней необходимости.

Лексический перевод

Строго лексический перевод применим, как правило, в тех случаях, когда данное

понятие обозначено в одном языке фразеологизмом, а в другом—словом. Так,

многие английские глаголы, выраженные словосо­четаниями, можно передать

совершенно безболезненно их лексическим эквивалентом: set или put on

fire—«за­жечь», catch fire—«зажечься», «загореться»,

Такому переводу поддаются, хотя и не совсем безбо­лезненно, и ФЕ, у которых в

ИЯ есть синонимы-слова. Это большей частью идиомы, т. е. сочетания,

обозначающие предметы или понятия. Французский арготизм prendre les manettes

значит просто "растеряться", но это словарный перевод, который в живом тексте

мы используем лишь в крайнем случае; можно найти фразеологические

соотвстствия, которыми его можно передать, например, «потерять присутствие

духа, самооб­ладание», «потерять голову», а может быть, и что-либо более

близкое к буквальному значению — «потерять управление»?

В отличие от «однословного» и ближе к тому, что на­зывают свободным

переводом, смысловое содержание ФЕ может быть передано переменным

словосо­четанием. Такие переводы вполне удовлетворительно выполняют свою роль

и словаре, указывая точное семантическое значение единицы. Однако в контексте

любое соответствие должно приобрести «фразеологический вид» или но меньшей

мере стилистическую окраску и экспрессивность, близкие к оригинальным.

Одним словом, и при лексическом переводе ФЕ нужно всегда стремиться

приблизиться к фразеологическому, передать хотя бы отдельные его элементы или

стороны.

Калькирование

Калькирование, или дословный перевод, предпочитают обычно в тех случаях,

когда другими прие­мами, в частности фразеологическими, нельзя передать ФЕ в

целости ее семантико-стилистического и экспрессивно-эмоционального значения,

а по тем или иным причи­нам желательно «довести до зрения» читателя образную

основу.

Предпосылкой для калькирования является достаточ­ная мотивированность значения

ФЕ значениями ее компонентов. То есть калькирование возможно только тогда,

когда дословный перевод может довести до читателя истинное содержание всего

фразеологизма (а не значения составляющих его частей). (Это

осуществимо, во-первых, в отношении образных ФЕ, главным образом

фразеологических единств, сохранивших достаточно све­жей метафоричность (и

истинных идиомах—фразеологи­ческих сращениях—образная основа почти не

восприни­мается, и кальки с них кажутся бессмыслицами); каль­кировать можно,

во-вторых, ряд пословиц и, в первую очередь, таких, которые не обладают

подтекстом. Этим приемом можно, в-третьих, передать и некоторые устой­чивые

сравнения, но только убедившись, что носитель ПЯ воспримет их правильно.

К калькам прибегают и в таких случаях, когда «се­мантический эквивалент»

отличается от исходной ФЕ по колориту, или при «оживлении» образа.

Многие кальки можно отнести к переводу фразеоло­гическому. Например, англ.

caution is the parent of safety можно перевести почти дословно и получить

неплохую, вполне осмысленную русскую пословицу осмотритель­ность—

мать безопасности, т. с. по типу повторение— мать учения или

праздность—мать всех пороков.

Описательный перевод

Описательный перевод ФЕ сводится, по су­ти дела, к переводу не самого

фразеологизма, а его тол­кования, кпк это часто бывает вообще с единицами, не

имеющими эквивалентов в ПЯ. Это могут быть объясне­ния, сравнения, описания,

толкования—все средства, пе­редающие в максимально ясной и краткой форме

содер­жание ФЕ, все с тем же неизменным стремлением к фразеологизации или

хотя бы намеку и на коннотативные значения.

В контексте этот путь перевода самостоятельного зна­чения не имеет, так как в

любом случае переводчик постарается вплести содержание ФЕ в общую ткань таким

образом, чтобы правильно были переданы все элементы текста в целом, т. е.

прибегнет к контекстуальному переводу.

Контекстуальный и выборочный перевод

Говоря о приемах перевода ФЕ и выборе между ними, остается оговорить еще два

понятия: контекстуаль­ный перевод и выборочный перевод.

В применении контекстуального перевода к фразеологии А. В. Куний пользуется

термином «обертональный перевод», а Я. И. Рецкер — «контекстуальная замена».

Чаще всего о контекстуальном переводе мы вспоминаем, конечно, при отсутствии

эквивалентов и аналогов— когда фразеологизм приходится передавать

нефразеологическими средствами.

Выборочный перевод у Ю. Катцера и А. Кунина противопоставлен моноэквивалентному

переводу и свободному переводу; в этой плоскости он имеет свое оправдание. Мы

же предпочитаем рассматривать его в несколько ином плане: не как перевод

«устойчивого соче­тания слов посредством одного из возможных фразеоло­гических

синонимов», а несколько шире—как неизбеж­ный начальный этап любого перевода

устойчивого сочетания, да и перевода вообще. Выбирают, опираясь обычно на

словарные (известные, общепринятые — за ни­ми не обязательно обращаться к

словарю) соответствия, в первую очередь варианты, т. е. синонимы или близкие

значения многозначных ФЕ. Например, рукой подать пе­реводится на

большинство языков только в пространст­венном значении—близко, но, как и само

наречие «близ­ко», эта ФЕ может иметь и временное значение: «до на­чала

спартакиады рукой подать» (как и сейчас же, которое обычно — наречие

времени, а употребляется и в значении места: «сейчас же за околицей начинаются

луга»). Может случиться, что контекст «не принимает» наличные соответствия, в

том числе и фразеологические эквиваленты, и в таком случае приходится искать

иные, нефразеологические средства. Французскую идиому deferrer des quatres

pieds можно перевести фразеологизмами «поставить в тупик», «припереть к

стенке», описательным глагольным выражением «привести кого-л. в смущение»,

обычным глаголом «озадачить»; но возможны и «привести в замешательство»,

«выбить почву из-под ног», «смутить»; не исключается и «сбить с толку», «сбить

с панталыку» и еще десятки фра­зеологических и нефразеологических решений.

При выборе учитываются все показатели исходной ФЕ и, не в последнюю очередь,

ее стиль и колорит; иногда именно стилистическое несоответствие или нали­чие

колорита не допускает в перевод казалось бы самую подходящую единицу.

Характерные особенности фразеологизмов

Таким образом, в нисходящей степени пол­ноценности были приведены различные

приемы перевода ФЕ, а теперь тот же материал рассмотрим с точки зрения

характерных особенностей самих фразеологизмов.

Образные и безобразные фразеологические единицы

Многие авторы делят ФЕ на образные и не­образные — деление, которое проходит

через все ос­новные категории устойчивых единиц и тесно связано с приемами их

перевода.

Необразная фразеология переводится обыч­но эквивалентами, не допуская большей

частью кальки­рования, и не представляет особых затруднений для пе­реводчика.

Перевод образной фразеологии намного слож­нее, что преимущественно

обусловлено необходимостью решить: передавать или не передавать

метафоричность и обязательно ли сохранить стилистические и коннотативные

особенности переводимой единицы, не упуская из виду, разумеется, и ее

семантику, а, при неизбежности потерь, правильно решить, чем

жертвовать—образом или содержанием ФЕ. В связи с этим в ряде пособий при­емы

перевода рассматриваются именно с учетом наличия или отсутствия в этих ФЕ

метафоричности.

На характерные особенности образной фразеологии обратил внимание уже Л, П.

Соболев: «Самый распро­страненный вид образных выражений и в разговорном

обиходе, и в художественной литературе—это тропы, утратившие свою

конкретность, но сохранившие какие-то следы ее; хотя и не видишь, не осязаешь

пояса в идио­ме заткнуть за пояс, она гораздо выразительнее, чем отвлеченное

превзойти.. Когда-то не хватать с неба звезд было свежей конкретной

метафорой; теперь это выражение не дает образа хватания звезд, но все же

сильнее, чем просто: «быть посред­ственностью». Итак, с одной стороны—образ,

с дру­гой—казалось бы, нет образа, и мы считаем, что для осу­ществления

мастерского перевода важнейшим является установление степени «стертости» или

«живости» этого тропа для носителя ИЯ и умение нащупать тот, иногда

единственно верный путь между Сциллой полной утраты метафоричности и Харибдой

неоправданного «оживле­ния» образа. Только этот путь и приведет к тому, что

впечатление, полученное читателем перевода, не будет от­личаться от

впечатления, получаемого читателем подлин­ника.

ФЕ пословичного и непословичного типа

Другое деление ФЕ—деление на единицы посло­вичного и непословичного типа; ряд

авторов вообще исключает пословицы из числа фразеологизмов; обычно их

неохотно включают и во фразеологические сло­вари. Все это дает основание и с

точки зрения перевода рассматривать их особо, как это и сделано в некоторых

пособиях по переводу.

От остальных устойчивых единиц пословицы, крыла­тые выражения (не крылатые

слова!), афоризмы, сентенции и т. п. отличаются

1) своей синтаксической струк­турой: пословица — всегда четко оформленное

предложе­ние

2) тем, что единицы пословичного типа выражают суждение, обобщенную мысль,

мораль (нравоучение) и т. д. в отличие от остальных ФЕ, обозначающих обыч­но

понятие или предмет.

Несмотря на существенные расхождения в плане со­держания и плане выражения,

этими рубежами почти нельзя руководствоваться в плане перевода. И те ФЕ и

другие

1) могут быть образными или необразными, и ис­кать подходящих путей перевода

мы будем по этой линии;

2) и те и другие могут обладать большей или меньшей мотивированностыо

значения целого значениями компо­нентов, и опять-таки от этого будет зависеть

наш выбор наиболее подходящего перевода. Что же касается фор­мы, то, несмотря

на обычное стремление пословицу пере­водить пословицей, нет никакого

препятствия к переводу в контексте единиц одного типа единицами другого.

Тем не менее между обоими типами ФЕ—пословиц и «непословиц»— и с точки зрения

перевода намечается кое-какая разница в том смысле, что в отличие от единиц

непословичного типа, которые мы стремимся переводить фразеологическими

эквивалентами и аналогами, а другие приемы ищем только в крайнем случае, при

перево­де пословиц намечается два пути, зависящие глав­ным образом от

характера самой пословицы (и от кон­текста):

1) передача самостоятельным эквивалентом (или аналогом)

2) обычным перевыражением, аналогичным переводу нормального художественного

текста. Этот вто­рой путь требует пояснения. Пословица, как лаконичное

выражение суждения, мысли, назидания, является миниа­тюрным художественным

произведением, которое лучше всего передавать именно как произведение, а не

как вос­производимую единицу.

Языковой источник ФЕ

Приемы перевода связаны отчасти и с языковым источником ФЕ и соответствиями

между ИЯ и ПЯ.

Выше шла речь об интернациональной фра­зеологии, главным образом о

возможностях ее пере­вода эквивалентами. Здесь мы осветим оборотную сторону

медали, коснувшись вместе с тем и ФЕ, заимствованных из других языков.

Близость плана выражения между двумя соотносительными фразеологизмами данной

пары языков не всегда обусловливает и близость плана содер­жания. Иными

словами, в этой группе ФЕ можно встре­тить также и «ложных друзей

переводчика».

В отличие от этого понятия в лексике, здесь «лож­ность» заключается реже в

межъязыковой омонимии, а чаще в несоответствии между дословным и

фразеологи­ческим переводом. Например, болг. ФЕ в двух вариантах гледам

през пръсти и карам през пръсти может быть истолкована как:

«смотреть сквозь пальцы», но соответствует приблизительно рус. валить через

пень колоду, делать что-л. спустя рукава;

Авторство фразеологизмов

«Авторство» фразеологизма обычно не влияет на выбор приема его перевода, тем

более что подавляю­щее большинство ФЕ-—создания народного гения,

рас­сматриваемые как языковые единицы без учета их авто­ров. Об авторстве

можно говорить лишь в отношении крылатых выражений, афоризмов, сентенций,

максим, восходящих к определенному литературному или истори­ческому

источнику. В принципе, выбор приема для их перевода тот же, что и при

переводе остальной фразеоло­гии. Нужно, однако, учитывать в еще большей

степени важность сохранения их формы, а также часто присут­ствующих в их

содержании коннотативных значений: на­меков, аллюзий, связанных с их

источником. Вот почему переводчику очень полезно знать авторство таких единиц

и историю их возникновения.

С фразеологизмами этого типа не следует смешивать цитаты, встречающиеся в

подлиннике. В принципе их воспроизводят в том виде, в котором они фигурируют

в переводимом тексте или в утвердившемся уже переводе произведения, откуда

они взяты.

Национальная окраска ФЕ

Выбор приемов перевода ФЕ зависит еще от нали­чия или отсутствия у нее

национальной окраски. Вопрос сохранения колорита при переводе подробнее

рас­смотрен в связи с передачей реалий, но в фразеологии он ставится

несколько иначе. В национальные цвета окра­шены очень многие фразеологизмы, в

том числе, по мне­нию Я. И. Рецкера, и нейтральные по стилю.

Интернациональные единицы в составе фразеологии любого язы­ка составляют

меньшинство, а из заимствованных многие приобрели уже соответствующий

колорит. Так что пере­дача колорита—задача, с которой сталкивается каждый

переводчик художественной литературы.

Национальный колорит ФЕ может быть обусловлен

1) специфической окраской отдельного компонента (реа­лия, имя собственное)

или же

2) характером самой еди­ницы, связанной тем или иным путем с национальными

особенностями соответствующего народа. Реалия (и имя собственное), как любой

компонент ФЕ, утрачивает тем большую часть своего значения, чем теснее связь

между компонентами, т. с. чем выше степень слитности всего сочетания. Однако

утрачивая даже полностью семантику, реалии сохраняют почти всегда если не

весь колорит, то какой-то отблеск его. И отсюда—основная трудность перевода

таких единиц: их нельзя передавать эквивален­тами, так как эквивалентность

предполагает идентич­ность всех показателей, в том числе и национальной

окра­ски, а это практически невозможно.

Итак, колорит превращает ФЕ в своеобразную реа­лию, которая, однако, в отличие

от «лексической реалии», передастся при переводе не путем транскрипции, а, по

мнению большинства авторов, калькой. С этим мы согла­шаемся только наполовину.

Традиционный пример— англ. carry coals to Newcastle или нем. Eulen nach Athen

tragen следует перевести не семантическим эквивалентом ехать в Тулу со

своим самоваром, а кальками «возить уголь в Ньюкасл» и «везти сов в Афины».

На наш взгляд, пример не особенно убедителен: во-первых, видимо, дале­ко не

каждый читатель знает или сразу сообразит, что для этого английского города

характерны «добыча и вы­воз угля», уже не говоря о более чем сомнительной

общеизвестности обилия сов в Афинах, и, во-вторых,— что гораздо важнее,—такая

калька неизбежно приведет к оживлению образа, который, выпирая из текста,

при­влечет внимание читателя гораздо сильнее, чем ФЕ в под­линнике. Так что,

по-видимому, в большинстве случаев разумнее будет пожертвовать той небольшой

долей коло­рита, которая сохранилась в данной единице, и перево­дить

фразеологическим аналогом: рус. морю воды при­бавлять или болг.

нося дърва в гората («носить дрова в лес»). Но важнейшим остается правило

(нарушение его может испортить весь перевод) никогда не подменять анг­лийский

колорит русским или французский болгарским.

Авторское употребление фразеологизмов

Фразеологизмы уже сами по себе трудно поддаются переводу, но намного сложное

перевод в тех случаях, ког­да писатель в определенных стилистических целях

ме­няет содержание и/или форму ФЕ—опускает или добавляет компоненты, заменяя их

синонимами или антонимами, переставляет их местами, освежает, ожив­ляет тем или

иным путем стертые или полустертые обра­зы, на которых построено сочетание,

перифразируя его, или «скрещивает» одни единицы с другими, одним сло­вом,

употребляет ФЕ не в их «нормативном виде».

Существует множество путей авторизации фразеоло­гической единицы, которые так

или иначе приводят к ее разрушению как устойчивого сочетания слов. Вместе с

тем ФЕ непременно продолжает существовать в языковом сознании читателя,

приобретая новые связи, создавая новые, часто совсем неожиданные эффекты, на

которых обычно строится каламбур.

Вопрос об индивидуально-авторском использовании ФЕ привлекает, в особенности

в последнее время, внима­ние многих ученых, в том числе и теоретиков

перевода. Некоторые рассматривают такие образования как разновидность

фразеологизмов; другие посвящают им самосто­ятельные разделы и статьи. Тем не

менее, общего иссле­дования пока нет, и будущим авторам придется немало

поработать над более полным освещением этой пробле­мы, чрезвычайно важной для

практики перевода (авто­ризация фразеологии — излюбленный стилистический

прием всех мастеров) и интересной с точки зрения теоре­тической

(литературоведческой и лингвистической).

Для начала нас интересует сравнительно второстепен­ный с точки зрения

переводческой практики вопрос, на который не удалось найти ответа в

просмотренной нами литературе. Некоторые авторы считают, что ФЕ разру­шается

«при малейшем изменении в ее формальной и смысловой структуре»; другие

оспаривают это, говоря, что «не всякая трансформация ФЕ приводит к созданию

каламбура», что «многие ФЕ являются часто потен­циальными каламбурами», что

иногда обновле­ние ФЕ «приближается к игре слов». Однако не удалось

обнаружить той границы, перейдя которую авторизованный (трансформированный,

переосмыслен­ный) фразеологизм превращается в каламбур.

Можно, впрочем, позволить себе считать каламбу­рами такие ФЕ, трансформация

которых приводит 1) к двуплановому восприятию и 2) к возникновению

юморис­тического эффекта, обычно связанного с эффектом неожи­данности.

Это позволяет предположить, что необразные ФЕ при авторизации могут

«оживляться», «освежаться», не пре­вращаясь при этом в каламбуры, а

действительно приоб­ретая новые качества. Так, введенный в состав

глагольно-именного сочетания «эпитет—определение или одно­родный член к

привычному компоненту—придает вес по­следнему, а у самой фразеологической

единицы оживает внутренняя форма" (принять твердое решение, произвес­ти

ошеломляющее впечатление). Перевод таких сочета­ний особой трудности не

представляет, так как всегда остается возможность то же (с минимальными

потерями) выразить глаголом и наречием (твердо решить).

Такие добавления - определения, распространяющие тот или иной из компонентов

ФЕ,—можно допустить и в ряде образных фразеологизмов, не превращая их в

ка­ламбуры, а лишь уточняя, привлекая к ним, когда нужно, внимание читателя. Т.

Р. Левицкая и Л. М. Фитерман при­водят пример безболезненного перевода такого

«ожив­ляющего» добавления: The adulation has not gone to his fair, curly head,

где фразеологизм to go to one's head, со­ответствующий рус. вскружить

голову, нетрудно воссоз­дать: «не вскружили его белокурую, кудрявую

голову».

Даже в тех случа­ях, когда авторизованная ФЕ не является каламбуром, перевод

ее иной раз ставит перед переводчиком задачи аналогичного характера.

Заключение

Переводу фразеологизмов уделено немало внимания в теоретических работах, в

каждом пособии по переводу, в особенности по переводу худо­жественной,

публицистической, общественно-политиче­ской литературы, во многих публикациях

по теории фра­зеологии и сопоставительной лингвистике. Связанные с этим

проблемы рассматриваются по-разному, рекомен­дуются различные методы

перевода, встречаются несов­падающие мнения. И это, пожалуй, в порядке вещей:

од­нозначного, стандартного, одного на все случаи жизни решения здесь быть не

может. В различных ситуациях может потребоваться разный подход. Именно

поэтому практически невозможно заменить переводчика-человека машиной,

компьютером. Компьютер не сможет ощутить себя частью той культуры, на языке

представителей которой написан тот или иной текст, не сможет вжиться в него,

выдать единственно возможный и в то же время неповторимый вариант. Человек и

только человек способен интегрировать в свое мышление всю громадную

совокупность норм, правил, обычаев чужой культуры, одним словом, реалий, и

изложить чужие мысли так же ясно и свежо, как они были высказаны, используя

при этом все могущество и богатство языка, на котором говорит он сам.

Список литературы

1. А.И. Ефимов ''История русского литературного языка''.

Издательство Московского университета, 1954.

2. Н.С. Ашукин ''Крылатые слова''. Гос.

Издательство Москва, 1960.

3. С. Влахов, С. Флорин «Непереводимое в

переводе», М. 1980.

4. В.М. Мокиенко ''Загадки русской

фразеологии''. М., ''Высшая школа'', 1990.

5. В.М. Мокиенко ''В глубь поговорки'', М.,

''Просвещение'', 1975.

6. В.Н. Телия «Русская фразеология.

Семантический, прагматический и лингво-культурологический аспекты» М., 1996.

7. А.А.Гируцкий «Общее языкознание» Минск,

2001.

8. А.А. Реформатский «Введение в

языковедение» М., 2001.

9. Т.И. Вендина «Введение в языкознание»,

М., 2001.