Диплом: Лексико-фразеологические библейские реминисценции в поэзии А. Блока

делай скорее». Это выражение не претерпело никаких изменений и точно

воспроизводит библейский текст. В словаре крылатых слов Ашукина Н.С. и

Ашукиной М.Г. отмечено, что выражение из Евангелия, слова Иисуса, обращенные

к Иуде, решившему предать его. Подтверждение находим в Библии, в Евангелии от

Иоанна (13: 27). «И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал

ему: что делаешь, делай скорее» (6. 446). В кратком словаре библейских

фразеологизмов дается такое толкование: «Неодобр. Говорится тому, кого

уличают или подозревают в недобрых намерениях» (38).

У Блока выражение «что делаешь, делай скорей» употреблено в исходной форме, в

стихотворении «Ну, что же? Устало заломлены слабые руки»

Но я – человек. И, паденье свое признавая,

Твердит неотступно: Что делаешь, делай скорей.

Благодаря контексту, изменяется значение фразеологизма, выражение начинает

обозначать просто какое-то действие, которое нужно быстрее закончить,

происходит переосмысление библеизма. Кроме этого, благодаря семантическому

полю, утрачивается оттенок неодобрительности. В данном контексте выражение

становится нейтральным.

Рядом с библеизмом «что делаешь, делай скорее» стоит библеизм «ревность по

дому». Это цитата из текста Нового Завета. «При сем ученики его вспомнили,

что написано: «ревность по доме Твоем снедает Меня» » (Иоанн, 2:17). В

библейском тексте это выражение обозначает «рвение к «Божьему дому», то есть

стремление к Богу и его учению. Блок переосмысливает библейское выражение, в

стихотворении оно обозначает «привязанность к родному дому»

В стихотворении «Всю жизнь ждала. Устала ждать» употреблен в

трансформированном виде библейский фразеологизм «Ничто не ново (не вечно) под

луной (под солнцем)». Выражение восходит к книге Экклезиаста (1: 9 -10): «Что

было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового

под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот оно новое», но это

было уже в веках, бывших прежде нас» (6. 278).

Забавно жить! Забавно знать,

Что мертвому дано рождать

Бушующее жизнью слово!

Блоковское выражение – цитата из Н.М.Карамзина. В данном случае

количественный состав фразеологизма не изменился, произошла только

перестановка компонентов. В контексте стихотворения смысл фразеологизма не

изменился, он продолжает обозначать, что в жизни нет ничего нового, что все,

что происходит, уже где-то, когда-то было. Следовательно, оборот, вошедший в

стихотворение А.Блока, имеет двойное заимствование (Н.М.Карамзин заимствовал

выражение из книги Экклезиаста, а Блок заимствовал оборот у Н.М.Карамзина).

Следующее выражение, на котором остановимся, «нести свой крест». В словарях

это выражение толкуется так: терпеливо переносить страдания, тяжелую судьбу

(6. 274). Это выражение связано с древним иудейским обычаем: приговоренные

сами несли крест к месту казни. Выражение отражает историю казни Иисуса

Христа, описанную во всех Евангелиях. В Евангелии от Матфея (27: 32 -

32)читаем: «И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу и одели Его в

одежды Его, и повели Его на распятие. Выходя, они встретили одного

Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его». В святом

благовествовании от Марка ситуация описывается так же, как в Евангелии от

Матфея (крест заставили нести Симона) (Марк 15:21). А в Евангелиии от Луки

(23:26) сказано: «И когда повели Его, то захватили некого Симона Киринеянина,

шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нес за Иисусом». У Иоанна же

читаем, что Христос сам нес крест к месту казни: «И, неся крест Свой, Он

вышел на место, называемое Лобное, по-Еврейски Голгофа». (Иоанн 19:17). В 16

главе Евангелия от Матфея есть слова: «Тогда Иисус сказал ученикам своим:

если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за

Мною» (Мф.16:24). В данном случае выражение приобретает символическое

значение - «исполнять предначертанное».

Библейский оборот «нести свой крест» вошел в следующие блоковские строки:

1) расти, покорствуй, крест неси (стихотворение «Коршун»);

2) Христос, уставший крест нести (стихотворение «Венеция»(1));

3) и крест свой бережно несу (стихотворение «Россия»).

1.В избушке мать над сыном тужит:

Расти, покорствуй, крест неси».

В данном случае происходит контекстуальное расширение границ фразеологизма, и

выражение начинает носить окказиональный характер.

Слово «покорствуй» становится контекстуальным синонимом словосочетания «нести

крест», а ряд однородных членов, завершающейся фразеологизмом, усиливает

эмоциональное воздействие текста, так как представляет собой градацию. В

данном контексте выражение несет символический смысл: «каждый человек должен

идти по уготованной ему дороге, стойко преодолевая все невзгоды и лишения».

2. Тебя жалеть я не умею

Какому хочешь чародею

Отдай разбойную красу!

Библейский фразеологизм, «нести свой крест», в стихотворении «Россия»

претерпевает изменения количественного характера, которые приводят к

появлению дополнительного оттенка значения. Включение в границы фразеологизма

качественного определительного наречия «бережно» приводит к возникновению

нового, символического смысла – страдания, определенные лирическому герою

судьбой, святы, их нельзя избежать, поэтому следует «бережно» их сносить. «И

крест свой бережно несу», то есть свято выполняю то, что предначертано

судьбой. В первом и втором отрывках выражение имеет сходное значение. В обоих

случаях лексические сопроводители оттеняют значение покорности судьбе:

покорствуй, крест неси; и крест свой бережно несу.

3. Идет от сумрачной обедни,

Нет в сердце крови.

Христос, уставший крест нести.

Выражение «Христос, уставший крест нести» имеет двойную семантику.

Основываясь на библейском тексте, его можно рассматривать в прямом значении –

Иисус Христос устал физически под тяжестью лежащего на его плечах креста. С

другой стороны, этот библеизм можно рассматривать как фразеологическую

единицу со значением «терпеливо переносить страдания, тяжелую судьбу». И,

наконец, в блоковской строке «Христос, уставший крест нести», есть и оттенок

смысла «исполнять предначертанное свыше» Как видим, в одном выражении может

совмещаться несколько значений, которые приводят к созданию яркого образа, и

дают повод для раздумья. Вынесение имени Христа на первый план нужно для

акцентирования внимания читателя на том, что «нести крест» устал не просто

человек, а сам Христос, которому, казалось бы, предначертано свыше покорно

сносить все страдания.

Во всех приведенных выше примерах четко прослеживается связь с исходной

формой фразеологизма «нести свой крест». Эта связь прослеживается на

семантическом уровне и на лексико-грамматическом уровне.

Следующее выражение, относящееся к цитатным фразеологизмам, «терновый венец».

Выражение означает – страдания, тяжелый мучительный путь; символ страдания

(6. 403). Возникло из евангельского рассказа о колючем терновом венце,

надетом воинами на голову Иисуса Христа перед казнью на кресте (Мф. (27:29);

Марк, (15:17); Иоанн, (19: 2)).

У Матфея читаем: «И, сплетши венец из терна, возложили ему на голову». У

Марка: «И одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на

Него».

В Евангелии от Иоанна написано: «И воины, сплетши венец из терна, возложили

Ему на голову, и одели Его в багряницу».

В святом благовествовании от Луки сведения о возложении «тернового венца» на

голову Иисуса отсутствуют.

Образ «тернового венца» в Евангелии от Матфея и от Иоанна отличается от

образа в святом благовествовании от Марка. В первом случае употребляется

словосочетание «венец из терна», «из терна» - несогласованное определение, во

втором случае употреблено словосочетание «терновый венец», где «терновый» -

относительное прилагательное.

Выражение «терновый венец» нашло отражение в лирике Александра Блока. В его

стихотворениях читаем:

1) В белом венчике из роз, впереди Исус Христос (поэма «Двенадцать»);

2) В венке спаленных роз (цикл «Флоренция» «Голубоватым дымом»);

3) Не венчал мою голову траурный лавр («Не венчал мою голову траурный лавр»)

4) Терны венчают смиренных и мудрых («Странных и новых ищу на страницах»)

В выражении «траурный лавр» сохраняется семантическая связь с библеизмом

«терновый венец», так как оно обозначает страдание, но это не просто

страдание, а страдание, приводящее к смерти. Связь «траурного лавра» с

«терновым» венцом явственно ощущается еще и потому, что для Иисуса Христа

«терновый венец» стал и «траурным лавром». Выражение «траурный лавр» нельзя

отнести к фразеологизмам, скорей всего это неатрибутивная аллюзия (так как в

выражении не сохранились слова исходного оборота ), намек на библейский

терновый венец, приносящий страдания.

Выражение «терны венчают смиренных и мудрых», как предыдущее выражение,

является аллюзией, намеком на терновый венец, приносящий страдания. Связь с

исходным фразеологизмом происходит за счет того, что поэт использует слово

«терны», однокоренное с компонентом «терновый», в котором заложена основная

семантическая нагрузка «терние – обычно собирательное (устар. книж.) всякое

колючее растение, а также его колючка, шип».

Обыгрывание языкового фразеологизма приводит к появлению нового

символического значения, в данном случае терны символизируют страдание, но

страдание не Бога, а смиренных и мудрых, то есть земных людей.

Следующая группа выражений: «белый венчик из роз», «венок спаленных роз» -

аллюзии, с трудноуловимой библейской семантикой. Если бы в поэме «Двенадцать»

перед «белым венчиком из роз» не стояло имени Христа, то вряд ли мы вообще

связали это выражение с «терновым венцом». В литературоведении давно

поднимается вопрос о возникновении образа «венца из роз» в лирике Блока.

Существует мнение, что в контексте цветовой символики Блока и символизма в

целом «белый венчик из роз» - образ естественный. Блок записывает в Дневнике

в 1902 году мысли Б.Бугаева о символике белого цвета: « «Христианство из

розового должно стать белым Иоанновым», то есть цвета Апокалипсиса. Белый

становится здесь цветом небесных сил и означает чистоту, невинность, свет,

надежду, чаяние нового неба и новой земли».

В текст поэмы «Двенадцать» Блок сознательно включает белый цвет, то есть цвет

«божественный», символизирующий пребывание Бога среди людей, Его любовь к

ним.

В стихотворении «Голубоватым дымом» из цикла «Флоренция» встречается образ

«венка из роз»

И легкой пеной пенится

Бокал Христовых слез .

Флоренция, изменница,

В венке спаленных роз!

Если рассматривать «венок из роз» в контексте творчества Блока как символ

чистоты, то в стихотворении «Голубоватым дымом» они выступают напротив как

символ «грешного», такому пониманию способствует семантическое поле, в

которое помещен образ. Слово «изменница» в характеристике Флоренции,

определение «спаленный» рядом с «венком роз», являются основными

определяющими в понимание образа.

Таким образом, в поэзии Блока «терновый венец» в большинстве случаев

выступает как символ тяжелых страданий. Даже если образ «тернового венца»

обличен в необычную форму, все равно прослеживается связь с библейским

образом.

Следующая группа фразеологизмов, которую мы рассмотрим, – ситуативные

фразеологизмы, зафиксированные словарями. Специфика ситуативных библейских

выражений заключается в том, что они отражают определенную библейскую

ситуацию. Как истинный поэт, Блок не пользуется штампами: в каждое выражение

он вносит частицу своего, авторского, поэтому языковые фразеологизмы в

поэтическом тексте начинают нести особую нагрузку и приобретают новую форму.

Обратимся к фразеологизму «Неопалимая купина» - по библейскому мифу –

чудесный горящий, но не сгорающий куст терновника, в пламени которого Бог

явился Моисею (Исход, 3:2). Выражение это употребляется как образное

определение нерушимости, сохранности (6. 274).

В «Исходе» читаем: «И явился ему Ангел Господень в пламени огня среди

тернового куста. И увидел он (Моисей), что терновый куст горит огнем, но куст

не сгорает». (Купина (со старославянского) – терновый куст).

В стихотворениях Блока встречается образ купины в таком виде:

1) Моисеев куст ( «Весна в реке ломает льдины»)

2) Белый огонь Купины («Странных и новых ищу на

страницах»)

3) Но за майскими, тонкими чарами

Затлевает и нам Купина («Старушка и чертенята»)

4) Тайно тревожна и тайно любима

Дева, Заря, Купина. («Странных и новых ищу на страницах»)

5) «В синем утреннем небе найдешь Купину расцветающих роз»

(«Влюбленность»)

6) Этот злак, что сгорел, - не умрет.

Этот куст – без истления – тощ. («Полюби эту вечность болот»)

Выражение «Моисеев куст» встретилось в стихотворении «Весна в реке ломает

льдины»

Что сожалеть в дыму пожара,

Или божественного дара

Из Моисеева куста!

В стихотворении «Моисеев куст» олицетворяет божественную силу, которая может

даровать человеку и божественный дар, и удар. С помощью антитезы поэт

показывает двоякую сущность «неопалимой Купины».На связь «Моисеева куста» с

Библией указывает прямое включение в ткань стихотворения имени библейского

героя Моисея.

В стихотворении «Странных и новых ищу на страницах» образ Купины выступает

как символ вечной женственности.

Белая Ты, в глубинах несмутима,

Белым огнем Купины.

У Блока любимая ассоциируется c белым цветом. В данном случае белый цвет

выступает как традиционный символ чистоты и невинности.

У поэта в одном ряду стоят понятия «Дева» и «Заря». В данном контексте

сближение этих двух понятий имеет подтекстовый смысл, происходит сближение

земного «Дева» и божественного «Заря».Для поэта любимая олицетворяет

одновременно земное и космическое.

Терны венчают смиренных и мудрых

Белым огнем Купины.

В данном случае синонимом выражения «Белый огонь Купины» может служить

выражение «Чистый (божественный) огонь Купины», то есть в контексте

стихотворения «неопалимая Купина» становится символом некой очищающей,

божественной силы. В приведенных выше строчках поэт создал образ тернового

венца, приносящего страдания, но эти страдания являются для человека

очищающими. Созданию единого образа способствует употребление в одном

контексте слов «терны» и «Купина», которые являются синонимами.

В стихотворении «Странных и новых ищу на страницах» образ Купины является

аллюзией библейского образа «неопалимой Купины», так как в тексте

стихотворения нет конкретного указания на «несгорающий божественный куст».

Связь с библейским образом возникает на основе «памяти слова».

Следующее выражение, приводящее к ассоциации с библейским образом «неопалимой

Купины», встретилось в стихотворении «Старушка и чертенята»:

Занимаются села пожарами,

Но за майскими тонкими чарами

Затлевает и нам Купина.

Нас интересует выражение «Затлевает и нам Купина». Рассмотрим значение слова

«затлевать». «Тлеть – гореть, сгорать без пламени, еле поддерживать собой

горение». Приставка «за» имеет значение начала действия. Итак, слово

«затлевать» имеет значение начала длительного процесса горения.

Следовательно, отчетливо прослеживается связь между выражениями «неопалимая

Купина» и «затлевает и нам Купина», значит блоковское выражение можно считать

библейской реминисценцией, так как поэт обыгрывает библейский образ, и этот

образ легко поддается восстановлению.

Выражение «В синем утреннем небе найдешь Купину расцветающих роз»,

встретилось в стихотворении «Влюбленность». Образ «расцветающей Купины» –

аллюзия библейского образа. От фразеологизма «неопалимая Купина» употреблен

только «осколок» - образ самого куста, и этот образ приобретает в лирике

Блока новую форму. Можно предположить, что в стихотворении «Влюбленность»

куст купины является синонимом терновникового куста, так как куст терновника

может цвести. «Терновник – колючий кустарник семейства розоцветных с терпкими

синевато-черными плодами». Как помним, купина со старославянского – терновый

куст, поэтому поэт мог подразумевать под «Купиной расцветающих роз» куст

терновника.

И, наконец, рассмотрим выражение, в котором связь с библейской «неопалимой

Купиной» едва уловима. В стихотворении «Полюби эту вечность болот» есть

строки:

Полюби эту вечность болот:

Этот куст – без истления – тощ.

В стихотворении нет конкретного упоминания Купины, но связь с библейским

образом осуществляется за счет семантического поля вокруг слова «куст». Рядом

стоят определения «куст без истления», это можно расшифровать как куст,

который тлеет постоянно, далее, «этот злак, что сгорел, - не умрет», если

сгорел, но не умер, значит, способен возродиться. В данном случае выражение

«Куст – без истления - тощ» - неатрибутивная аллюзия образа «неопалимой

Купины», связь с библейским текстом происходит на ассоциативном уровне.

Итак, образ купины в лирике Блока практически всегда выступает как символ

божественного, и в большинстве случаев можно проследить связь между

фразеологизмом «неопалимая Купина» и образами, нарисованными Блоком.

Обратимся к фразеологизму «Труба архангела». Выражение обозначает грозное

предзнаменование. По евангельскому сказанию, трубы ангелов должны были

возвещать великие бедствия людям перед Страшным судом. (Откр. 8: 2 - 12) (6.

408). В Откровении Иоанна Богослова читаем: «И я видел семь Ангелов, которые

стояли перед Богом; и дано им семь труб (.). И взял Ангел кадильницу, и

наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса, и

громы, и молнии, и землетрясения . И семь Ангелов, имеющие семь труб,

приготовились трубить. Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь,

смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся

трава зеленая сгорела (.) И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди

неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от

остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить». Упоминание о

трубных ангелах есть и в Евангелии от Матфея (24: 30 - 31): «Тогда явится

знамение Сына Человеческого на небе: и тогда восплачутся все племена земные и

увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою

великою: и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных

Его от четырех ветров, от края небес до края их». Образ из Евангелия от

Матфея перекликается с образом из Апокалипсиса. В обоих случаях речь идет о

грозном предзнаменовании.

А.Блок вводит в тексты своих произведений образ «труб Архангела» и «трубного

гласа»:

1) Плачет ребенок. И ветер молчит.

Близко труба и не видно во мраке.

(«Плачет ребенок. Под лунным серпом» 14 декабря 1903)

2) Страшно верим, выси мерим,

Вечно ждем трубы

(«Сторожим у входа в терем»)

3) Ангел, Мученик, Посланец

Поднял звонкую трубу.

(«Поединок»)

4) И в полях гуляет смерть –

Снеговой трубач.

(«И опять снега»)

5) Близок вой похоронных труб,

Смертен вздох охлажденных губ.

(«Черная кровь»(8))

6) Лучи метнулись заревые

И трубный ангел в высоте.

(«Когда я прозревал впервые»)

7) Утешься: ветер за окном –

То трубы смерти близкой

(«Ты в комнате один сидишь»)

8) Нити дьявольской Судьбы,

Звуки ангельской трубы.

(«Угар»)

9) Замолкли ангельские трубы

Немотствует дневная ночь.

(«Когда я прозревал впервые»)

На всех выражениях лежит печать творчества автора. Рассмотрим приведенные

выражения с точки зрения их соотнесенности с исходной формой фразеологизма.

Ближе всего к исходному выражению стоят обороты «трубный ангел» и «ангельские

трубы». В этих выражениях, во-первых, сохранилось основное значение

фразеологизма «грозное предзнаменование», во-вторых, сохранился компонентный

состав фразеологизма.

В словосочетании «трубный ангел» произошла контаминация двух единиц.

Прилагательное «трубный» взято из выражения «трубный глас», а из выражения

«трубы архангела» взято существительное, но особенность состоит в том, что

поэт не указывает на конкретный вид ангелов, а берет обобщенное наименование.

Итак, выражение «трубный ангел» возникло в процессе художественной обработки

языкового фразеологизма «трубы архангела», при этом сохранилась его

семантика, и выражение легко поддается трансформации в исходную форму.

Выражение «ангельские трубы», как и предыдущий оборот, образовалось на основе

библейского фразеологизма. В выражении сохранился компонентный состав, но

произошла перестановка компонентов и грамматические изменения, которые не

повлияли на значение единицы. В первом, и во втором случае, изменения

фразеологизма были вызваны законами построения поэтического текста, и

строение оборота не отразилось на его значении.

Выражение «трубы смерти», отражает библейский эпизод о том, что вострубившие

ангелы принесут на землю страшные бедствия и разрушения, а вместе с ними и

смерть. Блоковский оборот является отголоском библейского фразеологизма. В

данном случае «смерть» является контекстуальным синонимом «архангела»,

который приносит весть о смерти. Выражение Блока «трубы смерти» правильнее

считать фразеологической реминисценцией, так как образ смерти, связанный со

звуками ангельских труб, в стихотворении Блока получает словесное

обозначение.

В выражении «вой похоронных труб», нашедшем отражение в стихотворении «Черная

кровь», также прослеживается связь с оборотом «трубы архангела».

Словосочетание «похоронные трубы» в сознании читателя ассоциируются со

смертью, а через образ смерти происходит связь с фразеологизмом «трубы

архангела».Данное выражение Блока целесообразнее считать не реминисценцией, а

аллюзией, так как от исходного оборота «трубы архангела» остался только образ

труб, но он приобретает такую форму, что без помощи ассоциативной памяти его

нелегко связать с библейским фразеологизмом.

Укажем несколько выражений, в которых возникает образ «труб смерти», их можно

объединить, так как в них слабее всего проявляется связь с библейским

фразеологизмом «трубы архангела».

1) Близко труба и не видно во мраке

2) Вечно ждем трубы

3) Ангел поднял звонкую трубу

4) Смерть – снеговой трубач.

Перечисленные выше выражения можно считать аллюзиями, так как в них прямо не

говорится о грозном предзнаменовании, от библейского выражения «трубы

архангела» остался только образ трубы как предвестника несчастья. Связь с

Библией ощущается только благодаря контексту, в который входят выражения.

Первое выражение нашло отражение в стихотворении «Плачет ребенок. Под лунным

серпом.»:

Месяц упал в озаренные злаки

Плачет ребенок. И ветер молчит.

Близко труба. И не видно во мраке.

Словосочетания «ветер молчит», «месяц упал», «не видно во мраке», «плачет

ребенок» - рисуют мрачную, тревожащую картину, а сочетание «близко труба»,

дает сигнал к воспоминанию библейского текста о семи вострубивших ангелах. В

данном случае, только благодаря контексту, «осколок» фразеологизма «трубы

архангела» приобретает свое изначальное значение.

Второе сочетание взято из цикла «Молитвы» из стихотворения «Сторожим у входа

в терем»:

Сторожим у входа в терем,

Вечно ждем трубы.

Как и в первом случае, здесь нет прямого указания на библейский текст.

Определить, что выражение «вечно ждем трубы» связано с Откровением, в большей

степени помогает то, что глагол «ждем» в сочетании с существительным «трубы»

становится синонимичным выражениям «вечно ждем смерти», так как во

фразеологизме «трубы архангела» трубящий архангел является предвестником

смерти.

Выражения «близко труба» и «вечно ждем трубы» в лирике Блока можно считать

синонимами, так как в обоих заложена семантика ожидания «страшного суда».

Следующее выражение нашло отражение в стихотворении «Поединок»:

Ангел, Мученик, Посланец

Поднял звонкую трубу.

Данное выражение стоит на границе между аллюзией и реминисценцией.

С одной стороны, поэт заимствует образ из Апокалипсиса, именно там появляется

образ ангела, готового вострубить «И семь Ангелов, имеющие семь труб,

приготовились трубить». (Откр. 8: 4). С другой стороны, Блок разделяет

«ангела» и «звонкую трубу» рядом однородных членов, что способствует

ослаблению первоначального образа ангела как предвестника смерти.

Последнее выражение «Смерть – снеговой трубач», встретившееся в стихотворении

«И опять, опять снега»:

И в полях гуляет смерть –

Снеговой трубач.

Данное выражение является аллюзией, так как связь с исходным фразеологизмом

очень слаба. От исходного оборота, как и в других случаях, остался только

образ трубы как символа смерти.

С образом трубы связано еще одно выражение – «иерихонская труба».

«Иерихонская труба – громкий голос или человек с таким голосом». По

библейскому мифу евреи, идущие из египетского плена, хотели покорить город

Иерихон, прочные стены которого они не могли разрушить. И вдруг стены города

пали сами собой от звуков священных труб. (Нав. 6).

Образ громкого голоса, напоминающего звук трубы, также встречается в

Откровении Иоанна Богослова (1: 10): «Я был в духе в день воскресный и слышал

позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и

Омега, первый и последний».

Фразеологизм «Иерихонская труба» нашел отражение в стихотворении «На поле

Куликовом». В четвертом стихе читаем:

И слышу рокоты сечи

И трубные крики татар,

Я вижу над Русью далече

Широкий и тихий пожар.

Блоковское выражение «трубные крики» можно трактовать с двух точек зрения.

Если прослеживать связь оборота с языковым фразеологизмом, то выражение можно

считать аллюзией, так как связь с исходным фразеологизмом прослеживается

только через значение словосочетания. «Трубные крики» то есть громкие крики.

Если связывать блоковское выражение с приведенным фрагментом библейского

текста, то в этом случае его можно считать реминисценцией, так как поэт

обыгрывает библейский текст. В Библии - «громкий голос, как бы трубный», у

Блока «трубные крики» произошло сужение границ оборота. Слово «крики» синоним

словосочетания «громкий голос».

Интерес представляет выражение, связанное с обыгрыванием фразеологизма

«обетованная земля – место, где царит довольство, изобилие, счастье, куда

кто-либо стремится попасть». На основе этого фразеологизма Блоком создан

собственный поэтический образ в стихотворении «На смерть Комиссаржевской»

(февраль 1910):

Смотри сквозь тучи: там она –

Обетованная весна.

«Весна» здесь выступает контекстуальным синонимом слова «мечта», что при

общем значении «обетованной земли» как чего-то желанного усиливает

выразительность библейского образа.

Проанализировав пласт библейских фразеологизмов в лирике Блока, можно сделать

вывод о том, что поэт не использует готовых штампов, он всегда вносит свои

изменения, которые часто приводят к тому, что связь с исходным фразеологизмом

ослабевает настолько, что выражение становится трудновосстанавливаемым. За

счет качественного изменения исходных фразеологизмов создается высокая

образность в стихотворениях поэта – символиста.

§3. Нефразеологические ситуативные библеизмы в

произведениях А.Блока.

Рассмотрим обороты, возникшие на основе ситуаций, запечатленных текстом

Библии, но не вошедшие в состав фразеологических словарей.

Интерес представляет оборот «падение ниц», так как его значение зависит от

контекста, Выражение «падение ниц» можно рассматривать как символическое

действие, совершаемое во время различных церковных обрядов. Именно в таком

значении оборот зафиксирован в «Энциклопедическом словаре». «Падение ниц –

символическое действие, служащее выражением величайшего смирения перед Богом

и особенной теплоты молитвы. В таком смысле оно совершалось святыми церкви

ветхозаветной, особенно когда они молились за грехи народа. Для церкви

христианской «падение ниц» было освящено самим Иисусом Христом (Мф. 26: 39)

(11. т.2 245). «И отошед немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче

Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как

Ты».В православной церкви падение ниц употребляется при исповеди, в конце

великопостных великих повечерий.

В таком значении выражение употреблено в стихотворении «Твой образ чудится

невольно»:

Твой образ чудится невольно

Перед тобой не падать ниц.

Здесь «падать ниц» употреблено в значении «становиться на колени». Форма и

значение выражения полностью соответствуют значению, зафиксированному в

словаре.

Второе значение оборота «падать ниц» близко выражениям «ангел, падший ниц»

или «падший ангел». Значение оборота складывается из текстов различных

Священных Писаний. По библейской легенде падший ангел – это дьявол.

Наиболее полно выражение, обозначающее падение ангела, отражено в Коране (7):

«Он сотворил вас, образовал вас, потом сказал ангелам: «Падите ниц перед

Адамом и поклонитесь ему». И они пали перед ним ниц, все кроме Иблиса,

который был не из тех, кто падает ниц. Он спросил: «Что мешает тебе пасть

ниц, как я велю тебе?» Иблис сказал: «Я лучше, чем он. Ты сотворил меня из

огня, а его ты сотворил из грязи». Он сказал: «Тогда уходи отсюда не подобает

тебе высказывать гордость здесь: так что уходи отсюда! Слушай! Ты из тех, кто

пал».

В Евангелии от Луки (10:18) написано: «Он же сказал им: «Я видел сатану

спадшего с неба, как молнию».

В Откровении Иоанна Богослова (12:7 - 9) читаем: «И произошла на небе война:

Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали

против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И

низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною,

обольщающий всю вселенную, низверженен на землю, и ангелы его низвержены с

ним».

В Библии не встречается непосредственно словосочетания «падший ангел», оно

возникло на основе ситуации, запечатленной в библейском тексте.

В лирике Блока это выражение отразилось таким образом

Падший ангел, был я встречен

(«Благовещение»)

Особенность приведенных выше выражений заключается в том, что под «ангелами»

понимаются люди: в первом случае – лирический герой, а во втором случае –

лирическая героиня. В стихотворении «Как свершилось, как случилось» Блок

использует антитезу «падший ангел» - «юный бог», на ее основе строится весь

образ стихотворения. Идея стихотворения сводится к тому, что тот, кто

является «падшим ангелом» для одних, для других может оказаться «богом».

Во втором стихотворении «ангелом, распростертым ниц» поэт называет женщину.

Интерес представляют обороты, связанные с обыгрыванием евангельской легенды о

том, что во время рождения Иисуса Христа на небе взошла новая звезда,

возвестившая о рождении мессии. В Библии рассказ о звезде представлен в

святом благовестии от Матфея (2: 2): «Когда же Иисус родился в Вифлееме

Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят:

где родившийся царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли

поклониться ему». Во фразеологии легенда о звезде – предвестнице нашла

отражение в обороте «Путеводная звезда».

В лирике А.Блока образ звезды Вифлеема встречается неоднократно:

1. Звезда – предвестница взошла

(«Был вечер поздний и багровый»).

2. Их привела, как в дни былые,

Другая, поздняя звезда

(«Успение»)

3. И горит звезда Вифлеема

(«Я не предал былое знамя»)

4. И ангел поднял в высоту

Звезду зеленую одну

(«Свирель запела на мосту»)

Первое выражение встретилось в стихотворении «Был вечер поздний и багровый»

Был вечер поздний и багровый

Младенца Дева родила

В данном случае «звезда – предвестница» обозначает божественный знак,

возвестивший о рождении Иисуса Христа. Смысл выражения складывается из

лексических значений компонентов, входящих в состав оборота, и конкретизуется

в контексте. «Предвестник – тот (то), кто (что) предвещает что-нибудь». (7.

579) «Предвещать – указывать на близкое наступление, свершение чего-нибудь»

(7. 579). Следовательно, «звезда – предвестница» – это звезда, указывающая на

близкое свершение чего-то.

Соотнести оборот «звезда предвестница» с рождением Иисуса и полностью

раскрыть смысл выражения помогает контекст, в который входит оборот «звезда

предвестница» В стихотворении есть прямое указание на библейский образ – мать

Иисуса (Дева), что и помогает соотнести блоковское выражение с легендой,

описанной в Евангелии от Матфея (1:2).

Блоковское выражение «звезда предвестница» является реминисценцией, так как в

нем сохраняется связь с библейским текстом, но при этом оно выступает в

трансформированном виде.

Следующее выражение, связанное с библейской путеводной звездой, встретилось в

стихотворении «Успение».

Златит далекие вершины

Как встарь, сгоняют с гор стада.

В стихотворении «Успение» образ звезды приобретает очень интересную форму –

«другая, поздняя звезда». У А.Блока «звезда» становится не символом рождения,

а символом смерти. Такое значение вытекает, с одной стороны, из названия

стихотворения, «Успение – один из двунадесятых праздников, посвященный смерти

матери Иисуса Христа». С другой стороны, эпитеты «другая» и «поздняя» говорят

о том, что «звезда» Блока, это совсем не та «звезда – предвестница», что

встречается в библейском тексте и несет радость, а звезда, несущая горе. В

стихотворении речь идет о смерти женщины:

Ее спеленутое тело

Вернув бывалую красу

Поэт осмысливает смерть женщины как событие вселенского масштаба, сравнимое с

рождением Иисуса Христа. Выражение «другая, поздняя звезда» – аллюзия, так

как поэт переосмысливает библейский символ, вкладывая в него новое значение,

а от исходного оборота остался только образ «звезды».

Символические образы библейской «звезды – предвестницы» в стихотворениях

«Успение» и «Был вечер поздний и багровый» можно считать антонимами, так как

в первом случае звезда является символом смерти, а во втором случае звезда –

символ рождения.

Образ библейской звезды встретился в стихотворении «Я не предал белое знамя»

А вблизи – все пусто и немо,

Так светло, как любовь моя

Оборот «звезда Вифлеема» в сознании читателя соотносится с текстом Библии, но

благодаря контексту значение выражения расширяется. В стихотворении

Вифлеемская звезда не просто путеводная звезда, лирического героя, но она

является единственной реальностью в раздвоенном мире героя. Эта раздвоенность

вызвана войной, принесшей на землю «страшный сон», в котором произошло

смешение врагов и друзей, и лишь на небе горит звезда, свет которой для поэта

отожествляется с любовью. Блоковское выражение «звезда Вифлеема» можно

считать реминисценцией, так как поэт, хотя и обыгрывает библейский образ, но

в нем сохраняется значение «путеводности», и есть указание на библейский

город Вифлеем, над которым пастухи увидели звезду, возвестившую о рождении

Иисуса.

В стихотворении «Свирель запела на мосту» связь с библейским текстом почти

неуловима:

Свирель запела на мосту

Не видел никогда .

Образ звезды здесь аллюзия: сюжет стихотворения на прямую не соотносится с

библейской легендой о рождении Христа, и связь с Библией угадывается только

благодаря элементам контекста (ангел, высота, пастух). В первом случае связь

с Библией осуществляется за счет употребления слова «ангел». Во втором

случае, упоминание пастухов, которые гоняют стада, воскрешает в памяти

читателя образ библейских пастухов, которые погнали свои стада с полей, чтобы

поклониться Иисусу. О пастухах сказано в Евангелии от Луки (2: 8-11; 15): «В

той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада

своего. Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и

убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь, я возвещаю вам

великую радость, которая будет всем людям. (.) Когда ангелы отошли от них на

небо, пастухи сказали друг другу: пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там

случилось, о чем возвестил нам Господь».

В стихотворении «Свирель запела на мосту» библейский образ «звезды»

становится символом счастья, надежды. Как видим, в лирике Блока образ

библейской «Путеводной звезды» получает различное осмысление в зависимости от

того, каково содержание стихотворения в целом, и в зависимости от того, как

поэт трансформирует исходный оборот.

Следующую группу составляют стихотворения, в которых Блок обращался к образу

«жезла железного». Этот образ восходит к библейскому Откровению Иоанна

Богослова (2: 26-27): «Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам

власть над язычниками. И будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные,

они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца Моего».

Образ «жезла железного» встречается и в другой главе Апокалипсиса (12: 5) «И

родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом

железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его». И здесь выражение

«пасти жезлом железным» значит властвовать, сам жезл железный является

символом власти.

В лирике Блок образ «жезла железного» встречается в таком виде:

Он занесен – сей жезл железный –

(«Все ли спокойно в народе?»)

Первое выражение встречается в стихотворении «Он занесен – сей жезл железный»:

Он занесен – сей жезл железный –

Среди сгущающейся тьмы

В стихотворении Блока образ «жезла железного» является символом некой

карающей силы. Второй вариант оборота употреблен в стихотворении «Все ли

спокойно в народе?»

Он к неизвестным безднам

– Боже! бежим от суда!

Поэт вводит в стихотворение образ «посоха железного», а не «жезла железного»,

заменяя именной компонент «жезл» его синонимом «посох». «Посох – длинная и

толстая палка с заостренным опорным концом. Архиерейский, игуменский посох

(знак их церковной власти)» (7. 569) «Жезл трость, короткая палка, обычно

украшенная, служащая символом власти, почетного положения» (7. 191).

Блок обыгрывает сюжет Апокалипсиса, и в стихотворении ясно прослеживается

связь с текстом Библии. В «Откровении» (2: 27) читаем «И будем пасти их

жезлом железным». У Блока:

Гонит людей как стада.

Посохом гонит железным.

Поэт в стихотворении усиливает значимость «железного посоха», наделяет

человека, обладающего «железным посохом», неограниченной властью. У Блока

образ «железного посоха» грознее, чем образ библейского «жезла железного».

Это происходит за счет того, что в Библии употреблен глагол «пасти» – следить

за пасущимся скотом, стадом домашних животных (7. 495)

Блок вводит в свое стихотворение глагол «гнать» – заставлять двигаться в

каком-нибудь направлении (7. 133).

Итак, образ блоковского «железного посоха» по значению совпадает с библейским

«жезлом железным», но в стихотворении происходит усиление эмоционально-

экспрессивной окраски образа за счет контекста.

«Нет, мать. Я задохнулся в гробе,

Чтоб ангел камень отвалил».

В стихотворении «Сон» нашла отражение библейская легенда о том, что ангел

отвалил камень, закрывавший вход в гроб Иисуса Христа. Эта легенда

описывается в Евангелии от Матфея (28: 2): «И вот, сделалось великое

землетрясение: ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил

камень от двери гроба и сидел на нем». В Евангелии от Марка (16: 3 –5) не

говорится о том, кто отвалил камень, там написано: «И взглянувши видят, что

камень отвален; а он был весьма велик. И вошедши во гроб, увидели юношу,

сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись».

В святом благовествовании от Луки (24: 2) читаем: «Но нашли камень отваленным

от гроба», - упоминание об ангеле, отсутствует. В Евангелии от Иоанна

упоминания о камне и об ангеле, отвалившем этот камень, нет.

В стихотворении «Сон» поэт почти дословно передает слова из Евангелия от

Матфея, но на место Бога он ставит лирического героя. Оборот «ангел камень

отвалил» - реминисценция, так как в стихотворении поэт обыгрывает сам

библейский сюжет о смерти и воскрешении Иисуса, только на месте Христа -

лирический герой, который является alter ego автора. Герой считает себя

«задохнувшимся в гробе», но в то же время надеется на ангела, который отвалит

камень.

В цикле «Жизнь моего приятеля» в стихотворении «Говорят черти» есть следующие

строки:

И станешь падать – но толпою

О камень не преткнулся ты.

В Евангелии от Матфея (4: 6) представлен рассказ об искушении Иисуса Сатаной:

«Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыше храма, и

говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: «Ангелам своим

заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою

Твоею». Похожий рассказ есть и в святом благовествовании от Луки (4: 10-11).

В стихотворении Блока библейское выражение «да не преткнешься о камень ногою

Твоей» не просто «встроено» в стихотворную строку («Тебя подхватим, чтоб

пятою о камень не преткнулся ты.»), оно семантически переориентировано,

звучит иронически в устах чертей, которые выражают готовность подхватить

падающего грешника подобно ангелам. Как видим, выражения, отражающие

различные библейские сюжеты, имеют своеобразную интерпретацию в лирике Блока.

Выводы.

Проанализировав использование Блоком библеизмов, можно сделать следующие выводы.

1. Блок вводит в свои стихотворения различные виды библеизмов: цитаты,

фразеологические единицы.

2. Источником библеизмов чаще всего является Откровение Иоанна Богослова и

Евангелия.

3. Поэт чаще всего творчески перерабатывает фразеологические единицы. Почти

каждое выражение подвергается трансформации со стороны структуры и значения,

что способствует созданию особых образов – символов.

ГЛАВА 3. Особенности употребления сакральной лексики

в лирике А.Блока.

Среди специфических лексических средств, используемых Блоком для выражения

своих взглядов, особое место занимает пласт сакральной лексики. Своеобразное

употребление церковной лексики связано с тем приращением смысла, которое

происходит в контексте стихотворений. Рассмотрим пласт сакральной лексики,

распадающейся на несколько разрядов:

1) Ангелы и их виды;

2) отвлеченная лексика;

3) церковные принадлежности и помещения;

4) библейские имена;

5) церковные праздники.

Страницы: 1, 2, 3