Курсовая: Современные тенденции в мировой экономике



РУБРИКИ	Курсовая: Современные тенденции в мировой экономике	РЕКЛАМА

Главная

Логика

Логистика

Международное публичное право

Международное частное право

Международные отношения

Авиация и космонавтика

Административное право

Экономико-мат. моделирование

Экономическая география

ПОИСК

Курсовая: Современные тенденции в мировой экономике

В случае экономической интеграции страны с бедной экономикой, при создании в

них соответствующего климата благоприятствования внешней торговли, будут

захлестнуты иностранными инвестициями и станут развиваться через торговлю, а

не через гармоничное построение собственных отраслей производства. Страна не

может обслужить свои внутренние рынки. Если такое случится, то одностороннее

развитие через торговлю неизбежно приведет к снижению цен экспорта этих стран

на мировом рынке (теория «экспортного пессимизма»).

Теория «экспортного пессимизма» была особенно популярна несколько лет назад и

продолжает использоваться сторонниками антиглобализма как аргумент в свою

пользу до сих пор. Логика в этой позиции присутствует. Действительно, если

все развивающиеся страны открыли себя для свободной торговли, возможным было

бы снижение цен экспорта их товаров на мировом рынке. Однако в настоящий

момент этого вряд ли стоит опасаться. Как показывают цифры, развивающиеся

страны огромны в смысле географии и количества населения, но в экономическом

смысле — это карлики. Экспорт всех бедных стран и стран среднего дохода

(включая гигантов типа Китая, Индии, Бразилии, крупнейших экспортеров нефти

типа Саудовской Аравии, крупномасштабных производителей промышленной

продукции типа Южной Кореи, Тайваня, Малайзии) составляет приблизительно 5%

общемирового экспорта. Это приблизительно эквивалентно валовому национальному

продукту Англии. Даже совместные экспортные усилия всех этих стран вряд ли

смогут оказать сильное влияние на общемировые цены.

Кроме того, пессимисты слишком низко оценивают возможности внутрипромышленной

специализации в торговле, которая предоставляет развивающимся странам широкий

выбор новых возможностей. В ходе роста страны могут переходить от трудоемкого

производства к более сложным и технологичным видам деятельности, освобождая

место на рынке для тех стран, которые еще отстают. Так в 70-х годах Япония

отошла от трудоемкого производства, открыв путь для экспорта для азиатских

«тигров». В 80-х и 90-х «тигры» сделали то же самое и их место стал занимать

Китай. И поскольку развивающиеся страны, повышая экспорт, растут, повышается

и их собственный спрос на импорт.

Пессимисты требуют вбить клин между мировыми и внутренними ценами, чтобы

создать условия для укрепления собственного рынка страны. Тем самым они

стараются помочь стране обрести экономическую самостоятельность. Однако на

практике программа замены импорта индустриализацией (import-substituting

industrialisation, ISI) потерпела полную неудачу. Достаточно лишь несколько

примеров, чтобы убедиться в этом. Чем были азиатские «тигры» в 50-е годы? В

Южной Корее в 1955 году доход на душу населения был около 400 долл. (в

сегодняшних ценах). Американские должностные лица предсказывали полную

зависимость экономики страны от иностранной помощи. Вступив на мировой рынок,

Корея в течение жизни одного поколения стала могущественным экспортером.

Обратный пример — страны Латинской Америки, Индия и проч. Препятствуя мировой

торговле, преследуя цели ISI, они не смогли добиться сколько-нибудь значимого

успеха. К сожалению, азиатский финансовый кризис 1997–1998 годов стер в

памяти основные уроки, преподанные всему миру «тиграми». И все же,

процветание стран Юго-Восточной Азии, несмотря на кризис и все трудности, не

идет ни в какое сравнение с экономическим положением Индии или Пакистана, или

любой другой страны, которая старательно отделила себя от мировой экономики.

К сожалению, чаще всего ISI имела такое пагубное последствие, как коррупция.

Чем больше вносится искажений в нормальный экономический уклад, тем больший

стимул у компаний подкупать правительства.

Обычно считается, что иностранный капитал инвестирует экономику страны,

способствуя тем самым ее развитию. В реальности же часто происходит совсем

иначе. Приток капитала может не привести ровно ни к каким позитивным

результатам, а может даже и навредить. Велика вероятность, что часть денег

может быть потрачена впустую либо украдена. Если капитал был вложен в форме

заимствования, то на государстве в этом случае повиснет значительный долг,

который будет сковывать его политику и может привести к потере

самостоятельности. Из-за проблемы долга было потеряно десятилетие 80-х для

Латинской Америки, сегодня существенные трудности, связанные с долгом,

испытывают Аргентина и Бразилия. Впрочем, даже в случае удачных инвестиций

есть свои сложности, ведь западные транснациональные корпорации начинают

вести ведущую роль в развитии стран третьего мира, но заинтересованы они

отнюдь не в самом этом развитии, а лишь в достижении собственной прибыли.

Следовательно, их власть гарантирует стране бедное существование.

Первая часть упрека относительно нецелевого расходования денег, очевидно, не

имеет отношения к самой идее глобализации. Открытая экономика есть как раз

средство борьбы с коррупцией. То, что пока с коррупцией справиться не

удается, говорит о слабости и несовершенности в настоящий момент институтов

экономической интеграции (об их просчетах и ошибках — позже), но не об

ущербности самой идеи интеграции. Вторую часть — обвинение, что

транснациональные компании подменяют политическую власть тех стран, куда они

приходят, и что они имеют огромное политическое влияние, — стоит рассмотреть

подробнее.

Об этом влиянии можно вести речь, но не стоит его переоценивать и, уж тем

более, отождествлять компании с правительствами. При всем их масштабе,

корпорации не имеют реальной власти, которая есть у правительств, да им она и

не нужна. Обычно корпорации сравнивают с государствами, когда говорят о

соотношении оборота корпорации и национального дохода той или иной страны.

Это некорректное сравнение, так как национальный доход имеет кроме

количественной еще и ценностную нагрузку. Но даже если не принимать во

внимание эту ошибку, власть больших компаний не может сравниться с властью

правительства даже небольших стран. Доход «Майкрософта» сравним с доходом

государств Уругвай или Люксембург. Из этого делается вывод, что г-н Гейтс

имеет огромное влияние на население Уругвая или Люксембурга. Но может ли

Гейтс облагать налогом граждан Люксембурга? Может ли он применять физическую

силу, арестовывать, призывать в армию по своему желанию? Конечно, большие

компании имеют политическое влияние, они имеют деньги для лоббирования

политических деятелей и т. п. Но, тем не менее, они не имеют на граждан

влияния, сколько-нибудь сравнимого с силой правительства пусть даже

небольшого государства.

Экономическая интеграция не подменяет государство корпорациями, но некоторым

образом ограничивает власть правительства, ибо при экономической интеграции

высококвалифицированный рабочий может захотеть использовать свой потенциал

там, где он будет более востребован, и, следоватльно, чтобы уменьшить отток

квалифицированных кадров, правительству потребуется понизить налоги или

предпринять какие-нибудь иные подобные действия. В этом смысле некоторый

диктат правительствам со стороны свободного мирового рынка присутствует.

Вопрос в том, ограничивает ли он его слишком сильно и антидемократическим

способом. Речь об этом будет вестись позже, при обсуждении противопоставления

глобализации и демократии.

Политика Международного валютного фонда и Мирового банка, несомненно, исходит

из лучших побуждений. Нет сомнения, что умеренные заимствования могут

существенно ускорять экономическое развитие страны. Хорошее вложение кредита

— ценный актив для развивающейся экономики. Но даже регулирование банковской

системы в богатых странах оставляет желать много лучшего, что говорить о

финансовом регулировании развивающихся стран? Конечно, самым лучшим было бы

поднять уровень этого регулирования, но это легче заявить, чем сделать. Кроме

того, те меры, с помощью которых МВФ предлагает скомпенсировать дефицит

бюджета, обычно связаны с сокращением трат на социальное обеспечение граждан.

Действительно, меры, которые предлагает МВФ зачастую непопулярны. Но важно

помнить основной факт. МВФ никогда не навязывает свою помощь тому или иному

правительству. К заимствованиям фонда обращаются сами правительства, и они

спрашивают совета обычно в критические моменты, когда исправить положение в

экономике можно только крайне непопулярными мерами типа повышения налогов или

сокращения социальных выплат. Как правило, в той ситуации, когда обращаются к

помощи фонда, ничего другого делать уже не остается. Правительства, как

правило, осознают, что альтернативой вмешательства фонда было бы даже еще

более значительное сокращение финансирования социальной сферы и/или

увеличение налогового бремени. И однако создается впечатление, что во всем

виноват МВФ, что до его вмешательства все шло неплохо, гораздо лучше, чем

стало после выполнения его рекомендаций.

Конечно, фонд не безупречен, он получает вполне справедливую критику за

техническую некомпетентность, за слепую преданность дискредитировавшим себя

экономическим теориям, и тем не менее, если бы фонда не было, поток

инвестиций к бедным странам значительно бы сократился и последние остались бы

один на один со своими непростыми проблемами. МВФ принимает критику в свой

адрес. Достаточно очевидно, что в настоящей ситуации, когда большинство

развивающихся стран имеют доступ на мировые рынки капитала (к счастью или

несчастью для себя), необходимо сосредоточиться скорее на распространении

знаний, чем денег, что, конечно, было ясно и раньше.

Большую критику со стороны антиглобалистов вызывает деятельность Мировой

торговой организации (WTO). Пожалуй, в этом случае недовольство даже более

сильное, чем по отношению к деятельности МВФ и Мирового банка. Дело в том,

что WTO, по мнению критиков, привносит самые нежелательные аспекты

глобализации в самые богатые страны, в то время как фонд и банк усложняют

существование бедных государств. Поскольку критики глобализации, в основном,

проживают именно в богатых государствах, деятельность WTO их беспокоит куда в

большей степени.

Если МВФ и Всемирный банк усугубляют финансовые проблемы бедных стран, то WTO

причиняет даже более значительный ущерб всем странам мира. Его запреты сводят

на нет усилия по защите окружающей среды, по укреплению демократии (ибо WTO

предана идее свободной торговли, во многом противоречащей демократическим

принципам) и защите трудящегося населения. Все это осуществляется не

посредством жестких условий заимствования, но силой международного права. WTO

отбирает полномочия у избранных народом правительств и передает их безликим

бюрократам. WTO сегодня — это мировое правительство, причем абсолютно

закрытое, не оставляющее возможности проверить и проконтролировать свою

деятельность.

Если по многим предыдущим пунктам с возражениями антиглобалистов частично

приходилось соглашаться, то их видение роли WTO практически полностью

расходится с реальностью. Более близким к их представлениям была GATT

(General Agreement on Tariffs and Trade) — организация-предшественник WTO. Но

после 1994 года правила игры были существенно изменены.

Несмотря на развивающиеся квазисудебные функции, WTO остается

межправительственным, а не сверх- или надправительственным образованием. WTO

не только не антидемократическая организация, но скорее гипердемократическая.

Никакое правительство не обязано принимать новое постановление WTO только

потому, что оно было принято большинством голосов, как это может случиться в

Европейском Союзе. В WTO каждый из 142 участников имеет право вето.

Представление о том, что WTO добивается повиновения, наказывая нарушителей,

также не соответствует действительности. Основная роль организации —

действовать в качестве рефери и в тот момент, когда спор еще в процессе

развития. В качестве примера можно взять известный спор между Европейским

Союзом и Соединенными Штатами об импорте говядины из Америки в 1989 году.

Европа запретила импорт на основании подозрений в его небезопасности для

здоровья. США привлекли для решения спора WTO, которая решила спор в пользу

Америки. И поэтому сейчас, как утверждают скептики, Европа действует в ущерб

здоровью своего населения. Но WTO лишь представила научные доказательства и

попросила к ним прислушаться. И спросим, что было бы, если бы не существовало

WTO. Действительно ли по всей Земле утвердился бы мир и покой? Нет, тот же

самый торговый спор преследовался бы по суду другими средствами, это было бы

непосредственное столкновение между Европой и Америкой без всяких усмиряющих

страсти посредников, которое неизвестно к чему бы еще привело.

Случаи, с которыми сталкивается Всемирная торговая организация, — это споры,

прежде всего, не между правительством и ВТО, но конфликты правительств между

собой. И если, скажем, объединенная Европа имеет какие-либо шансы в споре с

США, то что делать без поддержки WTO правительствам бедных стран? Не

случайно, что именно последние так нетерпеливо желали присоединиться сначала

к GATT, а потом к WTO.

Критика WTO, Всемирного банка и Фонда, как кажется, прежде всего связана с

нежеланием принимать ответственность на себя. Правительствам значительно

более выгодно возложить вину за собственную неумелую политику на эти

организации, чем признать ответственность за собственные неумелые действия

перед своими избирателями.

Глобализация versus демократия

Экономическая интеграция построена на идее свободной либеральной торговли. Но

эта идея может и необходимо должна входить в противоречие с демократическими

принципами. Действительно, если экономическая интеграция позволяет капиталу

мигрировать к юрисдикции с низкими налогами, налоговая база многих государств

уменьшится. Правительства будут неспособны финансировать социальные программы

и т. п. Ожидая исход капиталов, государство будет вынуждено превентивно

сворачивать эти программы, и таким образом рынки одерживают победу над

демократией.

Считается, что интеграция превращает мир в единую монолитную тиранию рынка.

Скорее наоборот. Всякое притеснение гораздо труднее осуществлять с открытыми

границами. Глобальные рынки — явно, союзник, а не противник прав человека.

Действительно, рынок во многом влияет на политику демократических государств,

но надо помнить, что и демократические государства или, по крайней мере, те,

кто заявляет о себе таким образом, способны притеснять своих граждан.

Некоторые ограничения являются желательными и полезными для самой демократии.

Важно, чтобы эти ограничения не были чересчур жесткими.

Скептики обвиняют глобалистов, что они ставят «прибыль впереди людей». Но не

проявляет ли интеграция, напротив, заботу о человеке? Ведь даже в

демократическом государстве возможно притеснение меньшинств. И как раз

сторонники глобализации призывают не рассматривать людей как некие общности с

недифференцированными телами и мозгами, противостоящими таким же монолитам

типа «бизнеса» или «иностранцев», как это часто проскальзывает в речах

антиглобалистов. Экономическая интеграция говорит об индивидуальности, дает

свободу человеку искать то место, где его потенциал может быть раскрыт в

полной мере, раскрывает перед ним все границы, которые раньше служили почти

непреодолимым препятствием. Глобальный поток информации, побочный продукт

интеграции рынков, также работает на это. Так, рост знания о Западе,

например, существенно ускорил освобождение Восточной Европы. Экономическая

интеграция высвобождает граждан из-под власти правительств, пусть даже и

демократических, ведь только таким способом от этих правительств и можно

добиться, чтобы они были подлинно демократическими.

Конечно, здесь возможно следующее возражение. При полном успехе глобализации,

когда понятие границы потеряет всякий смысл, человеку по сути не останется

места, куда бежать, если его права и свободы будут нарушаться. Весь мир будет

скроен под один стандарт. Однако картина такого унифицированного мира — явно

теоретическая абстракция. Выше было уже показано, что экономическая

интеграция не подменяет и не может подменить собой правительства. Люди — не

только экономические субъекты (будь они таковыми — экономическая интеграция

давно была бы завершена). Помимо стремления к экономической выгоде у людей

есть еще много желаний и чаяний. Именно поэтому миграция людского ресурса

происходит значительно медленнее миграции капитала. Человеку может быть проще

реализоваться в соседнем государстве, и тем не менее, привязанный корнями

своего происхождения (или другими обстоятельствами, не имеющими к экономике

отношения) к родине, он остается и работает в худших условиях. Поэтому

экономическая интеграция в таком законченном виде остается только в умах

теоретиков, и этой перспективы вряд ли стоит бояться. Кстати, непринятие во

внимание целостности человеческой природы, рассмотрение человека только с

позиции экономики — причина того, что скрупулезные экономические теории не

работают в реальном мире. Это же относится, кстати, и к позиции глобалистов,

и об этом речь зайдет в конце статьи.

Существуют люди, и быть может даже их большинство, которые активной

либеральной политике предпочитают иную, например ту, которая больше

концентрирует внимание на социальных расходах, сокращает рабочий день и проч.

Конечно, при такой политике производительность упадет, но, может быть,

согласно некоторому более широкому определению, жизненный уровень повысится.

Экономическая интеграция не прислушивается к этим людям, которые, согласно

демократическим принципам, также имеют право голоса. Глобализация, без

сомнения, увеличивает совокупный доход, но в то же время увеличивает и

экономическую неопределенность для некоторых групп населения. Для многих же

людей надежность и стабильность важнее высоких потенциальных заработков. Но

их возражения не выслушиваются.

Это возражение очень серьезно. Ответить на него можно только доказательством

того факта, что иного пути развития для экономики кроме либерального

рыночного пути не существует. Политика всеобщего благоденствия

нежизнеспособна, по крайней мере в долгосрочной перспективе. Уменьшение

производительности неизбежно заставит упасть реальный размер заработной

платы. Не имеет значения, в закрытой или открытой экономике это происходит,

но доходыы населения будут все меньше и меньше. Количество капитала будет

уменьшаться, пока его дефицит не компенсируется и не утвердится баланс на

куда более низком уровне экономического благосостояния. Глобализация

предлагает иной выход из проблемы, который также избавит ее от обвинений в

антидемократических настроениях. Как раз богатые страны с развитой открытой

либеральной экономикой могут позволить себе щедрые социальные выплаты, они в

состоянии поддерживать те группы населения, которые не желают включаться в

беспокойный экономический процесс. Причем поддержка эта будет осуществляться

даже на более высоком уровне, как показывает опыт, нежели ее может предложить

политика всеобщего благоденствия. Поднимая совокупные доходы демократические

государства легко могут создавать дополнительные экономические ресурсы и

использовать их по своему усмотрению. Как показывает опыт, это более выгодно

для государства и в действительности так и происходит.

Политика экономической интеграции приводит к вырождению интереса к

политическому процессу. Происходит резкое сокращение выбора. В развитых

странах трудно обнаружить различия между правящими и оппозиционными партиями.

Избирателю практически не оставляют выбора. Это не что иное, как

антидемократический процесс. Избиратели получают ту политику, которая им

навязывается еще до их выбора.

Действительно, ситуация сложная. Однако говорить о том, что мнения

избирателей игнорируются современными политиками, вряд ли было бы правильным.

Наверняка, если бы избиратели действительно хотели большие дефициты бюджетов,

высокие налоги и т. д., политические партии стремились бы выбираться под

этими лозунгами. Гораздо серьезнее другое предположение: разум избирателей

подсказывает им, что правила, устанавливаемые мировой экономикой, действенны

и рациональны. Однако у избирателей нет энтузиазма в принятии этих правил.

Они подчиняются, но как бы неохотно, под нажимом обстоятельств. Виновата ли

глобализация, что она вольно или невольно, но заставляет избирателя сделать

неприятный для него выбор?

Виновата в этом не глобализация, но те левые социалистические идеалы, которые

оказались нежизнеспособными. А то, что крушение этих идеалов совпало по

времени с успехами в экономической интеграции, позволило сделать вывод, что

между этими явлениями непосредственная причинная связь. Левые, а во многих

странах они сейчас у власти, не могут выйти и сказать: «По большей части все

то, что мы утверждали ранее, увы, неправильно. Теперь, когда это ясно, мы

переходим на другую сторону, и разве что попытаемся сделать так, чтобы

либеральный консерватизм оказался более мягким по отношению ко всем группам

населения, чем он был ранее. Но работать надо по этим принципам». Вместо

этого они предпочитают гордо, но бессмысленно заявлять: «Мир изменился, но

наши ценности — нет». Именно эта позиция во многом создает неприятие

глобалистской позиции, хотя какое имеет отношение к недееспособности левых

идеалов процесс интеграции — неизвестно.

Мировые финансовые организации, представляющие богатейшие страны мира,

приходят на рынки бедных стран, озабоченные прежде всего получением

собственной прибыли. Бедные экономики не способны оказывать сопротивление, им

практически не остается выбора. Решение за них принимают организации, чьи

структуры туманны и сам процесс принятия того или иного решения держится в

глубокой тайне. Все эти непрозрачные организации явным образом противоречат

демократическим принципам свободного и открытого общества.

Относительно того, пользу или вред приносит сотрудничество международных

организаций экономикам бедных стран, было подробно сказано выше. Однако

обвинение в тайне, которой окутаны эти организации, пожалуй, достаточно

серьезно и обосновано. Это, пожалуй, самый сильный аргумент в споре

антиглобалистов против экономической интеграции.

Метод ведения торговли, который использовала сначала GATT, а затем WTO, имеет

значительный недостаток. Считается, что понижение торговых барьеров является

уступкой, которые вы делаете вашим партнерам, что это необходимая жертва,

компенсации которой вы имеете полное право требовать. Господствует

меркантильная точка зрения: экспорт — хорошо, импорт — плохо. Однако это не

что иное, как экономическая ошибка. Торговые соглашения заключаются в том

случае, когда экспортеры с обеих сторон сообщают правительствам своих стран,

что они видят в них пользу для себя. Интересы импортеров (то есть, рабочих и

потребителей в целом) расцениваются как политически не значащие. Последствием

этого факта становится требование большинства правительств, чтобы все

«неприглядные» детали торговых переговоров сохранялись в тайне. В конце круга

торговых переговоров крупное достижение, поддержанное всеми участвующими

сторонами, может быть объявлено, но не ранее того.

Необходимо разрушать эти меркантильные заговоры. Кстати сказать, что эти

ориентированные на экспорт договоры более выгодны для правительств, а не для

самой WTO. Для организации важен не только экспорт, но интересы потребителя и

рабочих в целом. Центр тяжести должен быть перемещен с экспортеров (которые,

конечно, будут недовольны этим фактом). Честная и открытая торговля на всех

этапах — лучший способ заслужить общественную поддержку, и надо надеяться,

что со временем существующие недостатки системы мировой торговли будут

устранены.

Заключение

Само по себе наличие оппозиции глобализации экономики не должно внушать

опасения. Процесс экономической интеграции идет не без ошибок, и всякая

позитивная критика должна только приветствоваться. Однако должны обратить на

себя пристальное внимание массовость и единство фронта наступления на

глобализм. Скептики хватаются за всякий, даже, как мы видели выше, абсурдный,

довод, чтобы обвинить сторонников интеграции. Конечно, не все здесь делается

с чистой совестью. Уже было сказано о том, что экономическая интеграция может

помешать коррупции, которая процветает в странах третьего мира, что всемирная

торговая сеть заставляет спокойно существовавшие ранее компании вступать в

острую конкурентную борьбу, правительства — создавать благоприятный климат

для инвестиций путем уменьшения налогов и проч., без чего они вполне могли бы

обойтись, не начни функционировать мировая экономика. Все это, наверное,

также скрывается за движением противников глобализации. Однако это не может

все-таки вызвать такого единодушного отторжения глобализации, которое можно

наблюдать по всему миру. Все экономические претензии антиглобалистов, как

оказалось, не имеют под собой достаточного основания. Тем более есть повод

предположить, что на самом деле антиглобалистов волнуют не только и не

столько экономические перспективы интеграции, но и то, что несет с собой

экономическая интеграция. Защитники глобализации также должны не слишком

доверять словам скептиков и не должны концентрироваться на опровержении их

часто поверхностных с экономической точки зрения аргументов, но взглянуть на

те чувства, что вызывают и питают протесты. Возможно, речь идет о

фундаментальных причинах.

На чем базируются сторонники экономической интеграции? На основополагающем,

выходящим за рамки собственно экономики, уже, скорее, экзистенциальном

принципе: каждый человек выбирает то, что обслуживает его собственный (а не

общественный или какой иной) интерес, в результате общество в целом

прогрессирует и процветает спонтанно, как сумма усилий отдельных индивидов

устроить свое собственное существование, а не в соответствии с проектом

какого-либо человека или правительства. Отправная точка для либералов —

уверенность в том, что индивид лучше кого бы то ни было знает, что в его

интересах, а что нет, и что объединение этих индивидуальных усилий произведет

положительные изменения в социальной среде в целом. Отсюда с необходимостью

следует глубокий скептицизм относительно всякого коллективно принятого

решения, а также отношение к рынку как к не просто месту, где делается

прибыль, но как к тому, что продвигает общество по пути прогресса. Однако эти

кажущиеся очевидными принципы разделяются отнюдь не всем населением земного

шара.

В пользу этих принципов либералы приводят экономические показатели. Но эти

доказательства недейственны. Наоборот, сами экономические достижения — лишь

следствия такой жизненной установки и потому не могут обосновать последнюю.

Здесь происходит столкновение менталитетов западного и другого мира, и потому

не следует простодушно верить, что многого можно добиться простой апелляцией

к разуму.

Какие же пути выхода здесь возможны? Видимо, здесь можно предложить два

направления для деятельности. Во-первых, необходимо запастись терпением и

спокойствием (что почти невозможно, к сожалению, в современной ситуации в

мире) и действовать примером, убеждая попробовать: «Попробуйте жить по

либеральным принципам, попробуйте следовать законам свободной экономики —

может быть, вам понравится». Как показывает пример с восточноазиатскими

странами, европейский стандарт жизни постигнуть не так уж и сложно. Важно

только убедить человека иного менталитета, и это необходимый второй путь, на

который следует обращать внимание сторонникам мировой интеграции, — что

экономическая интеграция не несет вместе с собой как следствие превращение

человека в чисто экономического субъекта, что отмена границ экономического

сообщества не уничтожит вместе с этим самобытность и необыкновенность каждого

из народов мира. Законы экономики — это только законы экономики, а не общие

принципы мировоззрения. Их цель — отнюдь не уничтожить все остальное

пространство культуры. Если же удастся убедить человека в том, что, напротив,

мировая экономическая глобализация только и может спасти человека от потери

его самобытной индивидуальной или национальной культуры (а для этого то же

самое необходимо как следует осознать и самим сторонникам экономической

глобализации, ибо, кажется, тут не совсем все ясно), дело можно считать

сделанным. Антиглобалисты лишатся почвы для своих позиций, и их протесты

сойдут на нет сами собой.

По материалам журнала «Экономист»

Идея глобализации мировой экономики переживает сегодня не лучшие свои

времена. Тенденции к укреплению торговых связей между странами по-прежнему

довольно четко прослеживаются, но вызывают критику буквально со всех сторон.

Прежде всего, настоящее наступление на идею глобализации ведут так называемые

антиглобалисты, чье скептическое отношение нередко выливается в весьма

экстремистские действия. Однако опасность с этой стороны для глобализации не

самая значительная. Сегодня даже те, кто поддерживает или по природе своей

должен поддерживать тенденцию к глобализации мировой экономики, кому она

приносит явную выгоду: правительства богатых стран и крупный бизнес, — своими

неосторожными высказываниями, неуклюжей защитой основных идей оказывают идее

глобализации поистине медвежью услугу. (На самом деле, глобализация приносит

едва ли не большую выгоду и правительствам стран третьего мира, а также и

мелкому, и среднему бизнесу, но выгода эта не столь очевидна.) Во многих

странах Европы сейчас у власти находятся левые. Однако положение левых сейчас

довольно странное. Идеалы, которые они могли проповедовать еще 2 десятилетия

тому назад, оказались дискредитированными. Убежденные в невозможности

существовать сегодня в согласии с социалистическими принципами, левые,

разделяя глобалистические взгляды, успокаивают собственную совесть,

прикрываясь лозунгом: «Мир изменился, но наши идеалы остаются прежними». То

есть, подчиняясь капиталистическим законам глобализации, они в то же время

констатируют моральную несостоятельность самого этого процесса, что не может

не выразиться в негативном отношении к идее глобализации у избирателей.

Не последнюю роль в дискредитации глобализации играют те самые организации,

которые призваны проводить ее политику в жизнь: Всемирная торговая

организация (WTO), Международный валютный фонд, Мировой банк и т. п. Их

действия, надо признать, далеко не всегда безошибочны, однако это вовсе не

означает ущербности самой сущности этих организаций. При всех их проблемах,

позитивная роль, которую они выполняют при решении тех или иных проблем, все

же преобладает, хотя об их удачах как-то не принято говорить.

Однако самая серьезная опасность для глобализации мировой экономики наступила

именно сейчас, после чудовищных террористических актов, осуществленных в Нью-

Йорке и Вашингтоне. Совершенно невероятным образом антиглобалисты восприняли

это несчастье как доказательство правильности своих идей, и этим оно принесло

им мрачное удовлетворение. Страны третьего мира, по их мнению, пытаются

любыми, даже самыми чудовищными, способами остановить марш мирового

капитализма, подминающего под себя их государства с экономиками, не

способными не только выстоять в конкурентной борьбе, но даже проявить

сколько-нибудь заметное сопротивление. Не способные бороться экономическим

средствами, эти государства используют любые меры, лишь бы не попасть в

зависимость от Соединенных Штатов и Европы, не превратиться в сырьевой

придаток и стадо дешевой рабочей силы.

Все эти обвинения абсолютно абсурдны, ибо прямо противоречат основным

принципам глобалистического развития мировой экономики. Вульгарный взгляд

торжествует ныне и заставляет сторонников глобализации занимать

оборонительные позиции. Оборона, как известно, — не самый лучший способ,

чтобы убедить в своей правоте, однако ничего другого пока не остается.

Протесты против протеста также принимают порою довольно радикальные формы. В

споре глобалистов и антиглобалистов явно не хватает хладнокровия и

спокойствия, что негативно сказывается на результате: никакого консенсуса

пока не наблюдается даже на горизонте. Антиглобалисты в горячности выдвигают

совершенно абсурдные доводы, не находя возможности хоть немного продумать их.

Но и глобалисты, со своей стороны, также никак не могут понять, что наличие

столь широкого фронта самых различных организаций, партий, государств, просто

физических лиц, выступивших согласованно против их идеи, не может быть

случайностью. Значит, есть нечто, что стоит за противниками глобализации, что

скрепляет и сплачивает их ряды и что явно не учитывается сторонниками

глобализации в их во многом безупречной логике рассуждений. И надо попытаться

понять, что же на самом деле не устраивает антиглобалистов, пусть даже сами

они и не осознают того, что им не нравится.

Предлагаемая читателю статья построена на диалоге. Здесь будут

последовательно рассматриваться доводы тех, кто скептически настроен по

отношению к интеграции экономики в мировом масштабе (эти аргументы выделяются

курсивом), и приводиться контраргументы защитников глобализации. После

рассмотрения всех доводов «за» и «против» в завершении работы будет

осуществлена попытка вглядеться в процесс глобализации «со стороны».

Необходимо хотя бы попытаться понять, что же действительно не устраивает

антиглобалистов, разглядеть корень проблемы, ее причины и как с этими

причинами можно бороться (и стоит ли вообще бороться).

Все возражения скептиков, как кажется, можно, с некоторыми оговорками,

разделить на следующие три группы.

1. Глобализация ухудшает материальное положение подавляющего большинства

населения, причем как в государствах с развитой экономикой, так и в

развивающихся странах. Интеграция экономики делает богатейших людей еще более

богатыми, а бедных еще более бедными. Глобализация versus человек.

2. Глобализация вмешивается и диктует условия государствам, лишая их

самостоятельности. Организации мировой экономики (ВТО, МВФ, Банк) подменяют

собой правительства и сами становятся мировым правительством. Глобализация

versus государство.

3. Глобализация выступает (в завуалированной форме) против принципов

демократии и нарушает основные права и свободы человека. Глобализация versus

демократия.

Далее.

Глобализация versus человек

Глобализация углубляет разделение людей на бедных и богатых. Кто был богатым,

становится еще богаче, кто был бедным — тот теперь еще беднее. По правилам

свободной торговли и прямой иностранной инвестиции (foreign direct

investment, FDI) владелец предприятия может использовать дешевую силу в

странах со слаборазвитыми экономиками, сворачивая предприятия (и увольняя

рабочих) в высокоразвитых странах. Например, по Североамериканскому

соглашению о свободной торговле нет никаких ограничений тому, чтобы

остановить американского изготовителя, закрывающего старую фабрику в США и

открывающего новую в Мексике. Это двойное преступление и против рабочих в

стране с развитой экономикой, которые теряют свои места, и против рабочих в

странах третьего мира, которым не платится в должной степени по их труду, не

обеспечивается полностью техника безопасности и различные права, так как в

странах третьего мира это все довольно проблематично. Выигрывают только

владельцы компаний.

Частично, как правило, упреки антиглобалистов оправданы. Но только частично.

Действительно, на определенное количество людей сваливается несчастье, они

теряют работу, оказываются ненужными. Рабочие же бедных стран подвергаются и

по сей день довольно жесткой эксплуатации. Но, во-первых, далеко не все

проигрывают, а во-вторых, даже для тех, кто был уволен или нещадно

эксплуатируется, плюсы ситуации, особенно в долгосрочной перспективе, могут

превысить минусы. Лучше, однако, рассмотреть проблемы рабочих бедных и

богатых стран по отдельности, так как ситуации здесь разные.

А) Что проигрывают и выигрывают рабочие богатой страны?

Во-первых, рассмотрим пессимистический вариант. Действительно, многие из тех,

кто потерял работу в результате перемещения капитала за границу, в данный

конкретный момент оказываются в проигрыше. Новая работа, которую они, быть

может, смогут найти, вполне возможно будет оплачиваться ниже, чем прежняя.

Однако те товары, импортируемые из третьих стран, которые теперь за счет

снижения себестоимости стоят гораздо дешевле, потребуют на себя куда меньшие

расходы, и таким образом покупательная способность останется той же, как и

прежде.

Во-вторых, рассмотрим общую экономическую ситуацию с экспортом-импортом при

перемещении производства из богатой страны в развивающуюся. Экспорт богатой

страны, кажется, должен сократиться, так как часть тех товаров, которые

страна раньше выпускала и экспортировала, теперь изготовляется в других

странах. Снижение экспорта, естественно, сказывается на доходах населения.

Однако в действительности баланс экспорта и импорта также не будет нарушен.

Если до FDI компании экспортировали законченные товары, то после FDI будет

присутствовать экспорт товаров и полуфабрикатов, последние будут

использоваться для производства законченных товаров в стране получения прямой

иностранной инвестиции. Следовательно, увеличение в экспорте полуфабрикатов

скомпенсирует снижение экспорта торговых товаров и даже превысит это

снижение. Импорт, за счет приобретения назад готовых товаров в стране посылки

FDI, также возрастет, то есть баланс экспорта и импорта сохранится, хотя и

увеличится в своем объеме, что, разумеется, зафиксирует положительную

тенденцию в развитии торговли.

В-третьих. Всегда необходимо, рассматривая теорию либеральной торговли,

держать в уме фактор технологического прогресса. В страны третьего мира, как

правило, переносятся производства с далеко не новейшей технологией. Поэтому

вполне возможна конкуренция со странами с дешевой рабочей силой за счет

улучшения технологии, также снижающей себестоимость. При перенесении старых

рабочих мест в другие страны потерявшие место рабочие в богатых странах могут

быть задействованы на предприятии с более высокой технологией (необходимой

для успешной конкуренции) и, следовательно, будут получать более высокую

заработную плату (при общем уменьшении цен на товар, см. выше). К сожалению,

рабочие на этих модернизированных предприятиях совсем не обязательно будут те

же самые, кто потерял место на старых. Но в целом чаша весов склоняется снова

в сторону позитива.

В-четвертых. Необходимо также, углубляясь в теорию, не забывать и о реальных

фактах. Теория пугает сторонников глобализма тем, что капиталисты переводят

свои предприятия в страны третьего мира и занимаются там эксплуатацией.

Однако реальность показывает, что большинство прямых иностранных инвестиций

осуществляется богатыми странами все в те же богатые страны (не говоря уже о

том, что, как правило, уровень внутренних инвестиций развитых стран намного

превышает долю иностранных инвестиций и последняя не играет пока значительной

роли). В 1990 году США инвестировали 81% всего FDI в страны с высокоразвитой

экономикой (в Канаду, Японию, в страны Западной Европы), 18% — в страны со

средним уровнем экономики (Мексика, Бразилия, Таиланд) и лишь 1% — в те самые

страны с отсталой экономикой и дешевой рабочей силой. Поэтому в

действительности оказывается, что пресловутая эксплуатация беднейших стран

богатыми — всего лишь миф. В основном инвестиции перетекают из богатых стран

в богатые же страны. И именно потому, что всякое «порабощение» и

использование пусть дешевых, но профессионально безграмотных, готовых

работать в плохих условиях работников экономически невыгодно и как раз

препятствует развитию экономической интеграции, а не является ее основным

методом, как утверждают противники мировой торговли.

Таким образом, рабочие богатых стран имеют значительно больше поводов

приветствовать глобализацию, чем бояться ее. Однако не меньше и даже больше

энтузиазма идея глобализации должна вызывать у рабочих бедных стран.

Б) Что выигрывают и проигрывают рабочие бедных стран?

Открытость бедных стран внешней торговле и инвестициям должна поощрить

капитал течь в страны с бедной экономикой. Здесь капитала недостаточно и

делать бизнес проще, чем в развитых странах, где возможности получения

прибыли путем прибавления капитала к труду по большей части уже исчерпаны.

Если приток капитала прибывает в форме ссуд — это пополняет внутренние

сбережения и ослабляет финансовые трудности инвестирования местных компаний.

Если FDI прибывает в форме новых технологий — еще лучше, этот вид капитала

приносит и технологию, и уже приобретенные навыки работы с ней. В любом

случае, доходы должны увеличиваться, во-первых, из-за повышения спроса на

труд, во-вторых, из-за повышения производительности.

Однако этим на доводы скептиков ответ еще не дан. Действительно, рабочие в

этих странах испытывают недостаток прав, лишены юридической защиты, то есть

всего того, чем владеют их коллеги в богатых государствах. Здесь они

подвергаются эксплуатации в куда большей степени (собственно из-за этого

иностранные капиталисты и привозят свой капитал в бедные страны). Однако

стоит задуматься, что заставляет рабочих бедных стран наниматься на

предприятия иностранных инвесторов? Не показывает ли реальное положение дел,

что условия труда их на собственных предприятиях еще более тяжелые. Как

правило, заработная плата на предприятиях иностранных инвесторов превышает

обычную среднюю заработную плату для стран с низким уровнем экономики в 2

раза. Следовательно, даже принимая всю безобразность ситуации, когда рабочий

день превышает нормальные размеры, когда используется тяжелый детский труд,

для самих рабочих это благо, ибо иначе уровень их жизни был бы еще ниже.

Нельзя мириться с такой ситуацией, однако исправлять ее надо совсем не так,

как предлагают антиглобалисты, которые требуют просто свернуть производство.

Одно дело настаивать на запрещении детского труда, другое — создать такую

ситуацию, чтобы детям выгоднее было ходить в школу и получать образование,

чтобы впоследствии иметь высококвалифицированную работу.

Конечно, корпорации будут стараться нанимать рабочих как можно дешевле, но

соглашаться или не соглашаться на такие условия — дело самих рабочих, и они

нередко выбирают именно первую возможность. Именно поэтому и нельзя выбирать

путь антиглобалистов: сворачивать даже эти предприятия. Если цель состоит в

том, чтобы помочь рабочим развивающихся стран, нужно поощрять иностранные

фирмы выплачивать более высокую заработную плату, а не заставлять уходить

инвесторов с рынка.

Антиглобалисты часто говорят о несправедливости по отношению к иностранным

рабочим, что им выплачивается гораздо меньше, чем их коллегам. Но стоит также

помнить, что труд рабочих в странах с низким уровнем экономики в

действительности менее производителен, во многом за счет устарелой

технологии, а иногда в некоторой степени здесь может быть виновен иной

менталитет общества. Следовательно, более низкая оплата труда здесь

оправдана. Скептики, как правило, не принимают этой аргументации, настаивая,

видимо, на некоей высшей справедливости, право определять критерии которой

они не доверяют ни правительствам, ни государственным деятелям, ни рынкам, но

лишь самим себе. Насколько однако оправдано это действие?

Как видно, сформулированные выше аргументы скептиков глобализации не

выдерживают никакой критики. И в бедных, и в богатых странах рабочие

оказываются только в выигрыше от глобализации. Однако в заключении этой части

рассуждения стоит привести еще один грустный факт, на котором антиглобалисты

особенно акцентируют внимание общественности. Речь идет о расколе мирового

сообщества и углубление пропасти между богатыми и бедными странами.

Глобальное неравенство дохода между рабочими бедных и богатых стран

расширяется. Это обстоятельство приводит к появлению границы между людьми,

превращая их в людей первого и второго сорта. Естественно, что такое

положение вещей не может устраивать не только вторых, но и первых, ибо никто

в такой ситуации не может чувствовать себя в безопасности. Во многом именно

ощущение человеком своей неполноценности толкает его на протесты и

возмущения. До тех пор, пока присутствует кардинальная разница в уровне

жизни, мир не может чувствовать себя в безопасности.

В принципе отрицать этот факт нельзя. Хотя многое зависит от того, как и по

какому критерию производится сравнение, и между какими странами. Например, в

1975 году доход в Америке на душу населения был в 19 раз больше, чем в Китае

(16 000 против 850 долл.), в 1995-м это уже отношение 1 к 6 (23 000 против

3700 долл.). Надо согласиться, впрочем, что для большинства стран этот баланс

не столь утешителен. Однако виновата ли в этом глобализация? Как показывают

исследования, доходы растут в основном за счет бурного развития технологии в

странах с развитой экономикой и вялого развития технологии в бедных странах.

Это и есть причина увеличения разницы в доходах населения. Напротив,

глобализация как раз работает в противоположном направлении, так что упрек

антиглобалистов в высшей степени странен. Именно за счет вовлечения страны в

сеть мировой торговли, в ней появляются новые технологии и новые

прогрессивные навыки ведения бизнеса. Глобализация ответственна за то, что

доход в абсолютных значениях в бедных странах все же, как правило, растет, а

не падает, и не ее вина, что роста этого дохода не хватает для того, чтобы

войти в положительную область и в относительных (относительно богатых стран)

величинах. Африканские страны вяло поддерживают процесс выхода на мировой

рынок — их доходы в относительных цифрах падают (хотя в абсолютных,

повторяем, растут), а вот Китай активно включился в мировой торговый процесс,

что вполне логично привело к оптимистическим результатам, о которых мы

упоминали выше. Глобализация есть как раз тот процесс, который пытается

стереть пропасть между уровнем жизни в богатых и бедных странах, а не

наоборот.

Глобализация versus государство