Защита прав человека в период вооруженных конфликтов

Защита прав человека в период вооруженных конфликтов

Министерство общего и профессионального образования

Российской Федерации

Казанский Государственный Университет

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

_ _

юридический факультет

кафедра государственного и международного права

Выпускная квалификационная работа

(дипломная работа)

по теме:

ЗАЩИТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В УСЛОВИЯХ ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ

Дипломник: студент 5-го

курса

Шаймарданов Камиль

Дамирович

Научный руководитель:

доцент

Мингазов Ленарис Харисович

Рецензент: аспирант

Давлетгильдеев Рустем

Шамильевич

г. Казань

1997 г.

ОГЛАВЛЕНИЕ

| | |

| |Стр. |

|I. Введение. |4 |

|II. 1. Международно-правовая защита жертв войны. |9 |

|1.1. Комбатанты и покровительствуемые лица. |9 |

|1.2. Защита раненых, больных и лиц, потерпевших |17 |

|кораблекрушение. | |

|1.3. Гуманное обращение с военнопленными. |18 |

|1.4. Защита гражданского населения. |21 |

|2. Защита прав человека в условиях вооруженного |27 |

|конфликта немеждународного характера. | |

|3. Ответственность за нарушения прав человека в |43 |

|условиях вооруженных конфликтов. | |

|3.1. Коллективная ответственность. |43 |

|3.2. Индивидуальная ответственность. |47 |

|III. Заключение. |61 |

|Cписок использованной литературы. |62 |

| | |

Используемые сокращения

Женевские конвенции 1949 г. - 4 Конвенции о защите жертв войны,

Женева, 12 августа 1949 г., вступили в силу 21 октября 1950 г.

I Конвенция - Конвенция об улучшении участи раненых и больных в

действующих армиях, Женева, 12 августа 1949 г.

II Конвенция - Конвенция об улучшении участи раненых, больных и лиц,

потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море, Женева, 12

августа 1949 г.

III Конвенция - Конвенция об обращении с военнопленными, Женева, 12

августа 1949 г.

IV Конвенция - Конвенция о защите гражданского населения во время

войны, Женева, 12 августа 1949 г.

Дополнительный протокол I (Протокол I) 1977 г. - Дополнительный

протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты

жертв международных вооруженных конфликтов, принятый в Женеве 10 июня 1977

г., открыт для подписания с 11 декабря 1977 г., вступил в силу 7 декабря

1978 г.

Дополнительный протокол II (Протокол II) 1977 г. - Дополнительный

протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты

жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера, принятый в Женеве

10 июня 1977 г., открыт для подписания с 11 декабря 1977 г.[1], вступил в

силу 7 декабря 1978 г.

| | |

Введение.

Человеческая история представляет собой длинную череду войн и

конфликтов. Странность судьбы человечества состоит в том, что преступление

действительно “окупается” и в определенном смысле движет историю, или, как

гласит китайская поговорка, “тот, кто украл корову, - вор; тот, кто грабит

нацию, - принц”. Из более чем 3400 лет писаной истории человечества только

250 были мирными. Следовательно, война является обычным состоянием

отношений между людьми. Человечеству понадобилось две мировые войны,

разразившиеся в первой половине XX века, которые унесли жизни миллионов

людей, для того, чтобы возобладало стремление к миру, торжественно

провозглашенное в 1945 году в Уставе Организации Объединенных Наций.

Однако положение вещей до сих пор остается печальным. После эйфории и

радужных надежд, вызванных подписанием Устава ООН, пришло отрезвление.

Цифры говорят сами за себя: со времени окончания второй мировой войны имели

место около 150 войн и конфликтов, унесших около 20 млн. человеческих

жизней. Только в 80-ые годы на Земле полыхало пламя 22 войн, 85% их жертв -

гражданское население. По подсчетам институтов, занимающихся вопросами

военной истории, в частности, американского института “Worldwatch”, со

времени окончания второй мировой войны было только 26 дней абсолютного

мира. Безусловно, толкование такого рода данных зависит от того, что

понимать под днем войны. Но даже по другим расчетам, с менее строгими

критериями, в среднем за год, начиная с 1945 года, насчитывается три дня

без войны, что едва ли является более обнадеживающим фактором. Иными

словами, в настоящее время в течение 362 дней из 365 в какой-либо части

мира происходит вооруженный конфликт1. Несмотря на то, что пока удалось

избежать третьей мировой войны, планету постоянно заливают кровью

гражданские войны, местные и региональные конфликты. Кроме того, угроза еще

более опустошительных побоищ, хотя и запрещенных международным правом,

остается реальностью, которую человеческий род еще не смог или не захотел

преодолеть. Запрещена война или нет и независимо от того, каково состояние

jus ad bellum, т.е. права вести или не вести войну, эта форма коллективного

насилия всегда оказывала значительное воздействие на жизнь стран и народов.

Но в последние годы конфликты стали более частыми и продолжительными,

создав своего рода тупиковые ситуации. Война между Ираком и Ираном длилась

дольше, чем вторая мировая война. Военнопленные в таких конфликтах, как

конфликты вокруг Огадена или Западной Сахары, находились в плену в течение

десяти лет. Судьба беженцев в лагерях на таиландо-кампучийской границе все

в большей степени напоминает положение населения в палестинских лагерях -

проблема, затянувшаяся на много лет без видимых признаков урегулирования.

Приведенные примеры со всей очевидностью свидетельствуют о необходимости

защиты прав человека в период войн и вооруженных конфликтов. Но возникает

встречный вопрос: а правомерно ли вообще говорить о каких бы то ни было

правах человека в ходе военных действий? Ведь еще Гуго Гроций подчеркивал,

что “войны совершенно не совместимы с правом”1 , имея в виду, что война

допускает, даже “санкционирует” право на преступление, в том числе лишение

человеческой жизни. Война, даже в тех случаях, когда вызванное ею насилие

каким-то образом ограничивается и регулируется, причиняет огромные

страдания, поэтому люди должны прилагать все усилия к тому, чтобы не

допускать ее превращения в кровавый хаос, в бойню без правил, где

уничтожают всех без разбора. И именно для того, чтобы предотвратить или по

крайней мере уменьшить вакханалию, творимую на полях сражений,

минимизировать человеческие страдания, необходимо сделать все возможное для

защиты неотъемлемых прав человека в период вооруженных конфликтов.

В 70-80 г.г. нашего века в качестве особого института современного

международного права сложилось международное гуманитарное право2 (которое

иногда уточняется: “применяемое в период вооруженных конфликтов”),

относящееся ко всей совокупности норм международного права, целью которых

является защита жертв вооруженных конфликтов. В общем употреблении слово

“защита” означает предоставление приюта, убежища, укрытия; сохранение от

неблагоприятных воздействий. В международном гуманитарном праве объектом

защиты обязательно является человек, а предоставляется она в условиях

вооруженного конфликта. Поэтому защита в том значении, в котором это слово

употребляется в международном гуманитарном праве, означает любое действие,

цель которого - защитить жертвы вооруженных конфликтов от возможной

опасности, страданий и злоупотреблений властью. “Защита” и “помощь”, по

сути, являются двумя сторонами одного и того же явления. Эти два термина

указывают скорее на различные проявления заботы, нежели на совершенно

независимые виды деятельности. Внутреннюю связь между ними можно показать

на следующем примере: обработка и лечение ран, нанесенных военнопленному

при пытках есть медицинская помощь, а усилия, предпринятые с тем, чтобы

заставить соответствующие власти подчиниться требованиям права и,

следовательно, прекратить пытки, представляют собой защиту1. Международное

гуманитарное право содержит совокупность норм, призванных обеспечить лицу,

оказавшемуся во власти противной стороны, определенное качество жизни и

уважение личного достоинства, правда, в рамках реального, т.е. с учетом

военной необходимости. По последней причине ни одна из этих норм не

предусматривает, чтобы захваченный одной из сторон комбатант был, например,

немедленно освобожден, в то время как боевые действия еще продолжаются.

Однако эти нормы предусматривают то, что указанное лицо должно пользоваться

гуманным обращением и гарантиями элементарной безопасности, поскольку ему

может грозить произвол со стороны властей, в руках которых он находится.

Именно поэтому защита может быть предоставлена только при условии согласия

со стороны соответствующих властей, которых международное гуманитарное

право к этому обязывает. В идеале, защита требует присутствия среди жертв.

Такое присутствие позволяет оказывать материальную помощь (продовольствие,

медикаменты и пр.) и моральную поддержку (связь между лицом, находящимся во

власти противной стороны, и его семьей). Присутствие также позволяет

осуществлять наблюдение и оценивать обстановку, тем самым делая возможным

своевременное обращение к властям в интересах жертв. Иными словами,

присутствие делает возможным проверку и контроль тех гарантий, на которые

жертвы конфликта могут претендовать в соответствии с международным

гуманитарным правом, а также позволяет пресекать злоупотребления2.

Поскольку войны всегда велись между государствами, защита жертв этих

войн относилась к области именно международного права. Поначалу речь шла о

нормах обычного права. 1864 год был ознаменован началом кодификации,

конкретизации и развития этих норм по инициативе Анри Дюнана и затем

Международного Комитета Красного Креста, одним из основателей которого он

являлся. В настоящее время основными источниками международного

гуманитарного права являются четыре Женевские конвенции о защите жертв

войны от 12 августа 1949 года:

- Конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях (I

Женевская конвенция);

- Конвенция об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших

кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море (II Женевская

конвенция);

- Конвенция об обращении с военнопленными (III Женевская конвенция);

- Конвенция о защите гражданского населения во время войны (IV Женевская

конвенция);

два Дополнительных протокола к ним от 8 июня 1977 года:

- Протокол I, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов;

- Протокол II, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов

немеждународного характера;

а также IV Гаагская конвенция 1907 года и являющееся приложением к ней

Положение о законах и обычаях сухопутной войны.

Наряду с универсальными международными договорами источниками

международного гуманитарного права являются региональные договоры, среди

которых наибольшее значение для нас имеет заключенное в рамках СНГ

Соглашение о первоочередных мерах по защите жертв вооруженных конфликтов от

24 сентября 1993 года. Большую кодификационную работу в этой области

проводят межправительственные и неправительственные международные

организации. Так, Международный Комитет Красного Креста подготовил текст IV

Женевской Конвенции и обоих Дополнительных протоколов, а в 1965 году принял

резолюцию XXVIII под названием “Защита жертв гражданского населения от

бедствий войны”. 19 декабря 1968 года Генеральная Ассамблея ООН приняла

известную резолюцию 2444 (XXIII) “О правах человека в период вооруженных

конфликтов”, послужившую толчком для принятия ряда уточняющих и развивающих

международно-правовых актов, направленных на защиту жертв войны.

Наконец, следует обратить внимание на употребление терминов “война” и

“вооруженный конфликт”. Для целей настоящей работы эти понятия будут

использоваться в дальнейшем произвольно, в качестве синонимов, для того

чтобы избежать ненужных повторов. Некоторые юристы даже считают, что

“понятия “война” и “вооруженный конфликт” идентичны в международно-правовом

смысле, равнозначны по юридической силе и не имеют один перед другим

главенствующего значения по объему применения норм гуманитарного права”1 .

Оговорюсь, что грань между “войной” и “вооруженным конфликтом” все-таки

есть, хотя она достаточно условна. Выражение “вооруженный конфликт”

охватывает любую ситуацию, независимо от ее правовой квалификации, в

которой две или более сторон противостоят друг другу с оружием в руках2 .

Следовательно, термин “вооруженный конфликт” шире по объему, нежели термин

“война”: любая война - это прежде всего вооруженный конфликт, но не всякий

вооруженный конфликт можно назвать войной. И дело здесь не только в

масштабах военного противоборства. Война обладает рядом специфических

признаков, которые не присущи вооруженным конфликтам. С юридической точки

зрения для войны характерен такой признак, как формальный акт ее

объявления, согласно III Гаагской конвенции 1907 г. Последствием такого

объявления является, как правило, разрыв дипломатических отношений между

воюющими государствами и прекращение действия большинства международных

договоров. Однако в большинстве своем государства развязывали войны,

формально не объявляя их, при сохранении дипломатических и договорных

отношений. Все это и привело к широкому использованию термина “вооруженный

конфликт”. Далее, термин “война”, как вытекает из международно-правовых

актов, употребляется при вооруженном столкновении между суверенными

государствами; в случае борьбы нации или народа за свою независимость

употребляется термин “вооруженный конфликт”. Признак “вооруженный” не

определен в международно-правовых актах. Некоторые юристы предлагают

понимать под ним любые действия с применением военного насилия, в котором

участвует значительное число военнослужащих, собранных для общей цели

(коллективный характер), с определенной степенью организации. По их мнению,

конфликт является вооруженным, если при этом совершается хотя бы оно из

следующих действий:

а) вторжение вооруженных сил одного государства на территорию другого

государства;

б) захват в плен или ранение хотя бы одного комбатанта из состава

вооруженных сил другой стороны;

в) интернирование или принудительный захват хотя бы одного гражданского

лица другой воюющей стороны1.

В общем, отграничение понятия “война” от понятия “вооруженный конфликт”

имеет определенное значение, однако, на практике различие между ними носит

скорее формальный характер, и в настоящей работе, повторюсь, указанные

термины будут употребляться как равнозначные.

1. Международно-правовая защита жертв войны.

1.1. Комбатанты и покровительствуемые лица.

Прежде чем перейти к подробному рассмотрению вопросов, связанных с

защитой жертв войны, следует разъяснить два понятия, лежащих в ее основе:

“комбатант” и “покровительствуемые лица”. Все положения Женевских

конвенций и Дополнительных протоколов к ним строятся вокруг этих двух

ключевых определений. Несмотря на то, что право войны существует много

веков, термин “комбатант” был определен лишь в 1977 году. Пункт 2 ст. 43

Протокола 1 гласит:

“Лица, входящие в состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте

(кроме медицинского и духовного персонала), являются комбатантами, т.е. они

имеют право принимать непосредственное участие в военных действиях”. Это

право, равно как и статус комбатантов, напрямую связаны с их правом

считаться военнопленными в случае, если они попадут во власть противной

стороны (п. 1 ст. 44). Статус комбатанта отнюдь не означает, что ему

дается карт-бланш. Разумеется, он “обязан соблюдать нормы международного

права, применяемого в период вооруженных конфликтов” и несет индивидуальную

ответственность за любые совершенные им нарушения этих норм. Но даже такие

нарушения “не лишают комбатанта его права считаться комбатантом или, если

он попадет во власть противной стороны, его права считаться военнопленным”.

Однако, правило, зафиксированное в п. 2 ст. 44, не лишено исключения, суть

которого сводится к обязанности комбатанта “отличать себя от гражданского

населения форменной одеждой или другими отличительными знаками в то время,

когда они участвуют в нападении или военной операции, являющейся

подготовкой к нападению”. Далее п. 3 ст. 44 Протокола 1 предусматривает,

что “во время вооруженных конфликтов бывают такие ситуации, когда

вследствие военных действий вооруженный комбатант не может отличать себя от

гражданского населения”. В таком случае он сохраняет свой статус

комбатанта, если открыто носит оружие во время каждого военного

столкновения и в то время, когда находится на виду у противника в ходе

развертывания в боевые порядки, предшествующего началу нападения, в котором

он должен принять участие. Напротив, если комбатант попадает в плен в то

время, когда он не выполняет данные требования, то он лишается права

считаться военнопленным. Справедливости ради, указанное суровое правило

смягчается содержащимся в п. 4 ст. 44 Протокола 1 утверждением: “тем не

менее ему предоставляется защита, равноценная во всех отношениях той,

которая предоставляется военнопленным в соответствии с III Конвенцией и

настоящим Протоколом”. И здесь же уточняется, что эта равноценная защита

предоставляется даже “в случае, если такое лицо предается суду и несет

наказания за любые правонарушения, которые оно совершило”. Как уже

отмечалось выше, статус комбатантов тесно связывается со статусом

военнопленных.

На основе ст. 4 III Конвенции можно выделить следующие категории

комбатантов:

- личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, причем

даже в том случае, если он считает себя находящимся в подчинении

правительства или власти, не признанных противником;

- личный состав других ополчений или добровольческих отрядов, включая

личный состав организованных движений сопротивления, принадлежащих стороне

в конфликте и действующих на их собственной территории или вне ее, даже

если эта территория оккупирована, если все эти группы отвечают четырем

условиям:

а) имеют во главе лицо, ответственное за своих подчиненных;

b) имеют определенный и явственно видимый издали отличительный знак;

c) открыто носят оружие;

d) соблюдают в своих действиях законы и обычаи войны.

На статус военнопленных имеют право различные категории лиц, которые

не подпадают под определение комбатантов, приведенное выше, или не

являются комбатантами1 . К ним относятся:

- лица, принимающие участие в спонтанных массовых вооруженных выступлениях,

когда население неоккупированной территории при приближении противника

добровольно берется за оружие для борьбы с вторгающимися войсками, не

успев сформироваться в регулярные войска, если они открыто носят оружие

и соблюдают законы и обычаи войны;

- лица, следующие за вооруженными силами, но не входящие в их состав

непосредственно (например, аккредитованные военные корреспонденты);

- члены экипажей судов торгового флота и экипажей гражданской авиации

сторон, находящихся в конфликте;

- лица, входящие в состав вооруженных сил и служащие в организациях

гражданской обороны (ст. 67 Протокола I).

Партизаны. Рассматривая вопрос о комбатантах, следует специально

выделить лиц, действующих в составе так называемых нерегулярных вооруженных

сил, и прежде всего участников партизанской войны. Под партизанами

понимаются лица, организованные в отряды, не входящие в состав регулярных

армий, сражающиеся преимущественно в тылу неприятеля в процессе

справедливой войны против иноземных захватчиков и опирающиеся на сочувствие

и поддержку народа. Международное право связывает закрепление за каждым

партизаном в отдельности статуса законного комбатанта с выполнением им ряда

конкретных условий, выше упомянутых мною при рассмотрении вопроса о

категориях комбатантов. Прежде чем перейти к подробному изложению условий,

соблюдение которых необходимо для признания партизана законным комбатантом,

следует коснуться исторического аспекта данной проблемы. Дело в том, что в

19 веке западная доктрина международного права либо вообще умалчивала о

партизанской борьбе, либо по примеру американского профессора Ф.Либера

(автора известной “Инструкции 1863 г. для действующей армии США” и

единственной в 19 веке специальной работы “Партизаны и партизанские

группы”) выдвигала требование о всяческом ограничении этой формы борьбы и

выражала надежду, что с улучшением современных обычаев войны партизаны

будут рассматриваться как разбойники”1 .

Однако на рубеже 19-20 веков по инициативе России и лично благодаря

стараниям профессора Ф.Мартенса законность партизанской борьбы нашла полное

и безоговорочное подтверждение. Правила ведения партизанской борьбы,

впервые сформулированные в Гаагской конвенции 1899 г., нашли свое отражение

в преамбуле Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны (IV Гаагская

конвенция) и ст. 1 и 2 Положения о законах и обычаях сухопутной войны,

являющегося приложением к названной конвенции. С принятием Гаагских

конвенций каждый отдельный партизан объявлялся законным комбатантом,

поставленным под защиту норм международного права, но при соблюдении им 4

упомянутых условий.

1. Для того, чтобы обладать статусом комбатанта, партизан должен

принадлежать к какому-либо военным образом организованному отряду,

действующему от имени государства, во главе которого стоит ответственное

лицо. Данное требование является бесспорным, поскольку наличие

ответственного командира является свидетельством организованности

партизанского движения и служит гарантией соблюдения его участниками правил

ведения войны. Однако условие об ответственном командире не должно

абсолютизироваться и тем более толковаться расширительно2. Международному

праву безразлично, кем будет возглавляющий партизан командир: офицером,

правительственным чиновником или лицом, выбранным на этот пост самими

партизанами. Важно лишь, чтобы он был ответственным за выполнение его

подчиненными правил ведения войны.

2. Партизан должен иметь отличительный знак, позволяющий провести внешнее

различие между комбатантом и гражданским лицом. Необходимость ношения

отличительного знака, с одной стороны, указывает на намерение данного лица

принимать активное участие в боевых действиях, а с другой - позволяет

воюющим соблюдать законы и обычаи войны (в данном случае - не вести военные

действия против гражданского населения). Предусмотренное Гаагскими

конвенциями, а затем дословно воспроизведенное Женевскими конвенциями 1949

года требование “иметь определенный и явственно видимый издали

отличительный знак” вызвало массу споров и разночтений среди ученых,

занимающихся данной проблематикой1. Суть их, однако, сводится к тому, что,

во-первых, партизан нельзя ставить в худшее положение, чем солдат

регулярной армии, следовательно - не может быть и речи о расширительном

толковании “явственно видимого” отличительного знака; во-вторых,

определенный отличительный знак не должен препятствовать маскировке

партизан, поскольку в современных условиях тщательная маскировка войск

является одним из важнейших принципов ведения войны.

3. Партизан должен открыто носить оружие. Данное условие тесно связано с

предыдущим, поскольку при его выполнении также нельзя пренебрегать задачами

маскировки партизан. Необходимо отметить, что требование “открыто носить

оружие” всегда подвергалось критике в международно-правовой литературе. Эта

критика сводилась к тому, что если партизаны уже имеют отличительный знак,

то этого достаточно для того, чтобы рассматривать их как комбатантов.

Вместе с тем, лицо, открыто носящее оружие, но не имеющее отличительного

знака партизанского движения, не обязательно относится к партизанскому

отряду. При этом следует иметь в виду, что партизаны используют такие же

методы ведения боевых действий, какими пользуются регулярные войска.

4. В своих действиях партизан обязан соблюдать законы и обычаи войны.

Данное условие является бесспорным и наиболее важным из всех перечисленных.

Направленное на гуманизацию вооруженных конфликтов требование соблюдения

партизанами законов и обычаев войны имеет целью пресечение попыток

превращения войны в вакханалию. В то же время требование это нисколько не

связано со спецификой партизанской борьбы. Оно обязательно и для других

комбатантов, в том числе и лиц, входящих в состав регулярных вооруженных

сил. Отсюда вытекает, что нарушение законов и обычаев войны, совершаемые

отдельными партизанами, влекут за собой соответствующие правовые

последствия лишь в отношении нарушителя. Но эти нарушения нисколько не

отражаются на правовом статусе партизанского отряда в целом.

Подводя итог вышеисследованному, нетрудно заметить, что в отличие от

требований соблюдать в своих действиях законы и обычаи войны, а также иметь

ответственного командира - являющихся незыблемыми - два других условия, при

которых партизаны признаются законными комбатантами, носят дискуссионный

характер. При всей слабости норм об открытом ношении оружия и отличительном

знаке полностью отрицать их нельзя. Дело в том, что отказ от этих условий

может ликвидировать основу, на которой базируется основной принцип,-

проводить различие между комбатантами и гражданским населением. Более того,

он может поставить в невыгодные условия гражданское население, которое в

любое время может оказаться объектом нападения. Наконец, такой отказ

разрушил бы равновесие прав и обязанностей комбатантов и гражданского

населения, что затруднило бы регулирование их правового статуса и нанесло

ущерб защите мирного населения. В противовес данному утверждению сторонники

отказа от условий об отличительном знаке и открытом ношении оружия приводят

следующие доводы. Во-первых, принимая во внимание характер средств ведения

войны, используемых партизанами в современных вооруженных конфликтах (от

автоматов до танков, артиллерии и ракет), указанные условия являются, по их

мнению, бессмысленными. Во-вторых, они считают, что попытки доказать, что

отсутствие у партизан отличительного знака или носимого на виду оружия

ведет к ослаблению иммунитета мирных жителей, сводят на нет индивидуальный

характер ответственности, и, следовательно, окольным путем восстанавливают

запрещенные международным правом репрессалии1. Итогом такой острой

дискуссии явилось включение в Дополнительный протокол I 1977 года пункта 3

ст. 44 следующего содержания:

“Для того, чтобы содействовать усилению защиты гражданского населения от

последствий военных действий, комбатанты обязаны отличать себя от

гражданского населения в то время, когда они участвуют в нападении или в

военной операции, являющейся подготовкой к нападению. Однако в связи с тем,

что во время вооруженных конфликтов бывают такие ситуации, когда вследствие

характера военных действий вооруженный комбатант не может отличать себя от

гражданского населения, он сохраняет свой статус комбатанта, при условии,

что в таких ситуациях он открыто носит свое оружие:

а) во время каждого военного столкновения;

и

б) в то время, когда он находится на виду у противника в ходе развертывания

в боевые порядки2, предшествующего началу нападения, в котором он должен

принять участие”.

Данное положение является большим вкладом в международное гуманитарное

право, поскольку содержит практическое указание по применению в боевой

обстановке условия об открытом ношении оружия. Из смысла п. 3 ст. 44

вытекает, что такие ситуации могут иметь место как на оккупированной

территории, когда население выступает против оккупанта, так и в любом

вооруженном конфликте1.

Шпионы и наемники. В соответствии со ст. 46 и ст. 47 Протокола I

шпионы и наемники не имеют права на статус военнопленного. Но ограничиться

только декларацией данного принципа было бы неверным, поскольку этот аспект

проблемы имеет практическое значение. Так, во время вооруженных конфликтов

нередко возникает вопрос о разграничении понятия шпиона и военного

разведчика. Впервые он был детально рассмотрен в Положении о законах и

обычаях сухопутной войны (приложение к IV Гаагской конвенции 1907 г.),

посвятившем ему целую главу под названием “О лазутчиках”. Ст. 29 так

определяет понятие военного шпиона или лазутчика: “Лазутчиком может быть

признаваемо только такое лицо, которое, действуя тайным образом или под

ложными предлогами, собирает или старается собрать сведения в районе

действий одного из воюющих с намерением сообщить таковые противной

стороне.”2 . Следовательно, военного шпиона характеризует то, что он

действует “тайным образом” или “под ложными предлогами”. Не считаются

лазутчиками (шпионами) военные разведчики, которые проникают в расположение

противника для разведывательных целей, но действуют в своей военной форме.

Не менее важным для международного гуманитарного права является правило,

согласно которому лазутчик (военный шпион), пойманный на месте, не может

быть наказан без предварительного суда; а возвратившийся в свою армию и

впоследствии взятый в плен неприятелем, он признается военнопленным и не

подлежит ответственности за свои прежние действия как лазутчик (шпион) -

ст. 30, 31 Положения о законах и обычаях сухопутной войны. К этому можно

добавить, что ст. 5 IV Женевской конвенции 1949 года предусматривает: если

гражданское лицо на оккупированной территории будет задержано в качестве

шпиона или диверсанта, оно будет “пользоваться гуманным обращением и в

случае судебного преследования не будет лишаться своих прав на справедливый

и нормальный суд, предусмотренный настоящей конвенцией”.

Что касается правового статуса наемника, то его понятие впервые было

раскрыто в ст. 47 Дополнительного протокола I. Пункт 2 определяет наемника

как лицо, которое:

а) специально завербовано для того, чтобы сражаться в вооруженном

конфликте;

b) фактически принимает участие в военных действиях;

c) руководствуется, главным образом, желанием получить личную выгоду;

d) не является ни гражданином стороны, находящейся в конфликте, ни лицом,

постоянно проживающим на территории, контролируемой стороной, находящейся в

конфликте;

e) не входит в личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в

конфликте;

f) не послано государством, которое не является воюющей стороной, для

выполнения официальных обязанностей в качестве лица, входящего в состав его

вооруженных сил.

Данная норма позволяет четко установить следующие критерии наемника. Во-

первых, основным критерием определения наемника является побудительный

мотив - материальное вознаграждение. Хотя ст. 47 не говорит о форме такого

вознаграждения (регулярные выплаты или разовые - за каждого убитого,

пленного, за уничтожение военной техники противника и т.д.), главным в ней

является то, что оно гораздо выше, чем у комбатантов того же ранга и

функций, входящих в личный состав вооруженных сил данной стороны. Во-

вторых, наемник специально вербуется для участия в конкретном вооруженном

конфликте. При этом не важно, где наемник завербован (за границей или на

территории государства, в котором происходит вооруженный конфликт), а также

кто его завербовал: специальная организация, частное лицо или представитель

одной из воюющих сторон. В-третьих, наемник не является ни гражданином, ни

лицом, постоянно проживающим на территории, контролируемой стороной,

находящейся в конфликте, и не послан третьими государствами для выполнения

официальных обязанностей в качестве лица, входящего в состав их вооруженных

сил. Данный критерий проводит четкое различие между наемниками и военными

советниками, не принимающими непосредственного участия в боевых действиях и

направленными на службу в иностранную армию по соглашению между

государствами. В-четвертых, важным критерием, характеризующим наемника,

является его принадлежность к вооруженным силам одной из воюющих сторон.

Согласно ст. 3 IV Гаагской конвенции 1907 года воюющая сторона

“ответственна за все действия, совершенные лицами, входящими в состав ее

военных сил”. Следовательно, при разграничении статуса наемника и

добровольца определяющим является именно факт включения данного лица в

личный состав вооруженных сил, что делает данное лицо законным комбатантом,

и воюющая сторона, включившая его в личный состав своих вооруженных сил,

тем самым берет на себя международно-правовую ответственность за его

действия.

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что исследование проблемы

комбатантов в современных вооруженных конфликтах остается актуальным,

поскольку четкое определение и международно-правовое закрепление этого

понятия имеют важное значение как для обеспечения прав самих комбатантов,

так и для защиты гражданского населения.

Принцип покровительства. В международном праве издавна имеется

специальная категория лиц, находящихся под особой защитой и

покровительством. К ним относятся те, кто либо вообще не принимал

непосредственного участия в вооруженной борьбе, либо с определенного

момента прекратил такое участие. Международное гуманитарное право признает

их жертвами войны и, устанавливая для этой категории лиц специальный режим,

формулирует целую систему гуманитарных норм и принципов. К вышеупомянутым

лицам относятся:

- раненые и больные в действующих армиях;

- раненые, больные и лица, потерпевшие кораблекрушение, из состава

вооруженных сил на море;

- военнопленные;

- гражданское население.

Каждая из этих категорий покровительствуемых лиц находится под защитой

одной из четырех соответствующих Женевских Конвенций и Дополнительных

Протоколов к ним 1977 года. Согласно этим международно-правовым актам

покровительствуемые лица должны при любых обстоятельствах пользоваться

уважением и защитой; с ними следует обращаться гуманно, без какой-либо

дискриминации по таким причинам, как пол, раса, национальность,

вероисповедание, политические убеждения или другие аналогичные критерии

(ст. 12 Конвенций I и II, ст. 16 III Конвенции и ст. 27 IV Конвенции).

“Уважение” и “защита” представляют собой взаимодополняющие элементы

принципа покровительства. “Уважение” как пассивный элемент предполагает

обязательство не причинять покровительствуемым лицам вреда, не подвергать

их страданиям, тем более не убивать; “защита” как активный элемент

означает обязанность отводить от них опасность и предотвращать причинение

им вреда. Третий элемент данного принципа - “гуманное” обращение - касается

нравственного аспекта отношения к покровительствуемым лицам, призванного

определять все стороны обращения с ними. Это отношение должно быть

нацелено на то, чтобы вопреки тем суровым обстоятельствам, в которых

они находятся, обеспечить покровительствуемым лицам существование,

достойное человека. Наконец, запрещение какой-либо дискриминации

составляет последний существенный элемент принципа покровительства,

который необходимо учитывать при рассмотрении трех вышеперечисленных

основных принципов1. Авторы Конвенций, содержащих около четырехсот подчас

весьма детализированных статей, создали тщательно разработанную систему

правил защиты различных категорий покровительствуемых лиц. В своей

работе я остановлюсь на наиболее важных моментах этого обширнейшего

материала, причем термин “защита жертв войны” следует рассматривать в

широком смысле, включая в него три других элемента принципа

покровительства.

1.2. Защита раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение.

В то время как в Женевских Конвенциях 1949 года положения по данному

вопросу можно найти в разных документах (так, раненые, больные и лица,

потерпевшие кораблекрушение, из состава вооруженных сил находятся под

защитой Конвенций I и II, а раненые и больные гражданские лица - IV

Kонвенции), часть II Протокола I объединяет их всех вместе под общим

заголовком “Раненые, больные и лица, потерпевшие кораблекрушение”. Термины

“раненые” и “больные” означают лиц (как военнослужащих, так и гражданских),

которые нуждаются в медицинской помощи или уходе и воздерживаются от

любых враждебных действий. В отношении всех раненых и больных, независимо

от того, к какой стороне они принадлежат, запрещаются следующие действия:

- всякие виды убийств, физические увечья, жестокое обращение, пытки и

истязания;

- медицинские или научные эксперименты;

- удаление тканей или органов для пересадки;

- взятие заложников;

- посягательство на человеческое достоинство, в частности оскорбительное

или унижающее обращение;

- осуждение и применение наказания без предварительного судебного решения,

вынесенного надлежащим образом учрежденным судом, при наличии судебных

гарантий2 .

Под “лицами, потерпевшими кораблекрушение” понимаются военнослужащие и

гражданские лица, которые подвергаются опасности на море или в других водах

(таких, как реки или озера) в результате несчастья, случившегося с ними, и

которые воздерживаются от любых враждебных действий. Из данного определения

явствует, что “потерпевшее кораблекрушение” - это временное состояние лица.

Оно завершается как только данное лицо оказывается высаженным на берег и

тем самым приобретает иной статус, например, военнопленного, “раненого”

или гражданского лица. Женевские Конвенции устанавливают, что во всякое

время, и в особенности после боя, стороны, находящиеся в конфликте,

должны принять все возможные меры к тому, чтобы разыскать и подобрать

раненых, больных и потерпевших кораблекрушение, оградить их от

ограбления и дурного обращения и обеспечить им необходимый уход, а также к

тому, чтобы разыскать мертвых и воспрепятствовать их ограблению. Более

того, военные власти могут обращаться к гражданскому населению и обществам

помощи с просьбой подбирать раненых, больных и потерпевших кораблекрушение,

разыскивать погибших и сообщать об их местонахождении. При ведении боевых

действий на мер то же самое относится к нейтральным торговым судам, яхтам

и другим мелким судам, к капитанам которых стороны, находящиеся в

конфликте, могут обратиться с просьбой принять на борт раненых, больных и

потерпевших кораблекрушение и обеспечить им уход, а также подбирать

погибших (ст. 21 II Конвенции). Кроме того, п. 1 ст. 33 Протокола I

предусматривает, что каждая сторона, находящаяся в конфликте, как только

позволят обстоятельства, и самое позднее, сразу после окончания активных

военных действий, “разыскивает лиц, о которых противная сторона сообщает

как о пропавших без вести”. Согласно ст. 19 II Конвенции стороны,

находящиеся в конфликте, должны зарегистрировать все имеющиеся в их

распоряжении данные, способствующие установлению личности раненых, больных,

потерпевших кораблекрушение и умерших неприятельской стороны, попавших в их

руки. Эта информация должна быть доведена до сведения Справочного бюро

(организация которого предусмотрена ст. 122 III Конвенции) для передачи

стороне противника, в частности, через посредничество Центрального

Агентства по розыску Международного Комитета Красного Креста. Если

информация не направляется через МККК и его Центральное Агентство,

каждая сторона должна предоставить эти сведения Центральному справочному

агентству, утвержденному в соответствии с III Конвенцией. Наконец,

необходимо подчеркнуть, что раненые, больные и лица, потерпевшие

кораблекрушение, оказавшиеся на территории нейтрального государства,

подлежат интернированию1 , а попавшие во власть неприятеля считаются

военнопленными, и к ним применяются соответствующие нормы международного

права.

1.3. Гуманное обращение с военнопленными.

Выше мною было рассмотрено, какие категории лиц, попавших во власть

противника, имеют право на статус военнопленного. Под военным пленом

понимается ограничение свободы лиц, принимавших участие в военных

действиях, в целях пресечения их дальнейшего участия в вооруженной борьбе.

Режим военного плена призван обеспечить не только сохранение жизни

военнопленного, но и защиту его неотъемлемых человеческих прав. В этой

связи необходимо всегда помнить о том, что военнопленные находятся во

власти Державы противника, а не отдельных лиц или воинских частей,

взявших их в плен (ст. 12 III Конвенции). Следовательно, за все, что

происходит с военнопленными, несет ответственность государство

неприятеля, но это не умаляет, однако, индивидуальной ответственности лиц

в случае нарушения ими правил обращения с военнопленными. III Конвенция

подробно регламентирует порядок содержания военнопленных:

- их размещение, обеспечение питанием и одеждой;

- требование гигиены и оказание медицинской помощи;

- религиозную, интеллектуальную и физическую деятельность и т.д.

В соответствии со ст. 122 воюющие страны обязаны организовать

справочные бюро по делам военнопленных, которые должны давать ответы на все

вопросы, связанные с военнопленными. Не пытаясь охватить все стороны,

касающиеся защиты прав военнопленных, выделю лишь те из них, которые, на

мой взгляд, являются наиболее важными.

Первое. III Конвенцией устанавливается институт доверенных лиц. Ст.

79 предусматривает, что во всех местах содержания военнопленных, за

исключением тех, где находятся офицеры, военнопленные имеют право свободно

путем тайного голосования избирать доверенных лиц, которые должны

представлять их перед военными властями, Державами-Покровительницами1 ,

Международным Комитетом Красного Креста и перед всякой другой организацией,

оказывающей им помощь. В лагерях для офицеров и приравненных к ним лиц и в

смешанных лагерях старший по званию военнопленный офицер признается

доверенным лицом. Пользуясь прерогативами и льготами, перечисленными в

ст. 81, доверенные лица военнопленных содействуют их моральному и

физическому благополучию. Эти лица не только осуществляют контроль над

Страницы: 1, 2, 3, 4