Революция 1917 года глазами современников - (реферат)

Революция 1917 года глазами современников - (реферат)

густа 1917 года - о советах: ”Раз допущенные, они не могли быть совершенно уничтожены, но развитие их - наша гибель” (59).

    Марков и Милюков сходится в одном: в недрах власти (Времен

ного правительства) созрела альтернативная ей организация, впоследствии поглотившая ее. Она изначально была сильнее; со бытия октября лишь констатировали фактическое соотношение сил.

    Вспоминая подготовку к восстанию, участники революции от

водили особую роль приезду Ленина в Петроград. Ф. Раскольни ков: до апреля 1917 “.... задача овладения государственной властью большинству рисовалась в форме отдаленного идеала и обычно не ставилась как ближайшая, очередная и непосредствен ная цель” (60). О значении “Апрельских тезисов” говорилось выше. Ленин, как фигура номер один среди большевиков, был олицетворением революции. Без него подготовка к восстанию от няла бы значительно больше времени. Это понимали и его враги. Соратники Ленина оценивали его роль в восстании чрезвычай

но высоко. Вот что писал Л. Б. Каменев: ”Главная роль в этой ра боте (подготовке восстания - К. Д. ) принадлежит, конечно, то варищу Ленину... .. под председательством Ленина вырабатывался первый список народных комиссаров”. На втором съезде Сове тов”.... были прочтены и рассмотрены написанные лично Лениным декреты о земле и мире” (61).

    Таким образом, “топливом” революции были солдаты и рабо

чие, “двигателем”-Военно-Революционный комитет, ”ключом зажи гания” - Ленин. ”Мотор” русской революции не мог остыть; пока во главе ее стоял Ленин, она лишь набирала обороты.

    Даже противники Ленина знали о несогласии с ним некоторых

его соратников. Вот что писал член ВРК В. И. Невский 15 октяб ря: ”.... из докладов представителей районов получалось, что настроение далеко не во всех районах боевое.

    Из девятнадцати районов представители только восьми выска

зали твердую уверенность в том, что районы по первому призыву выступят твердо и решительно; представители шести (и в том числе такого, как Выборгский) заявляли, что настроение масс нерешительное, а представители пяти прямо говорили, что го товности к выступлению нет. В числе этих последних были та кие, как Васильевский, Нарвский и Охтинский” (62).

Свидетельство В. И. Невского дополняется рассказом А. В. Шот

мана - связного ЦК с Лениным: ”После этого (заседания ЦК 10 октября - К. Д. ) были созваны три партийные конференции Пет роградской городской, окружной и военной организаций. На этих конференциях основным вопросом стоял вопрос о захвате власти... .. все три конференции высказались за взятие власти в  _ближай  _шее  . время. Против же захвата власти  _немедленно  . высказалось _большинство . выступавших делегатов” (63).

Очевидно, что даже среди “своих” Ленин и его сторонники были в меньшинстве. Естественно, что представители других со-циалистических партий подвергали позицию Ленина критике, апеллируя к сознательности русских рабочих. Хочется привести мнение Г. В. Плеханова, высказанное им в июне 1917г. :”.... русская история еще не смолола той муки, из кото-рой будет со временем испечен пшеничный пирог социализма, и что пока она такой муки не смолола, участие буржуазии в госу-дарственном управлении необходимо в интересах самих трудя-щихся... .. участие буржуазии в управлении страною особенно не-обходимо в нынешнее, совершенно исключительное время... .. как заметил Энгельс, для всякого данного класса нет большего несчастья, как получить власть в такое время, когда он, по недостаточному развитию своему, еще не способен воспользо-ваться ею надлежащим образом: его ожидает в этом случае жестокое поражение. Что касается нашей трудящейся массы, то ее поражение было бы тем неизбежнее, в случае захвата ею власти, что, как это всем известно, Россия переживает теперь небывалую экономическую разруху” (64).

Спустя два месяца точка зрения Плеханова оставалась неиз-менной: ”Классовая борьба не есть самоцель. Она есть только средство для защиты классовых интересов. Думать иначе может только идеалист, для которого принцип - все, а классовый ин-терес - ничто... .. всякий общественный класс показал бы весьма неразумным, если бы счел себя обязанным вести классовую борь-бу там, где она не только не полезна, но вредна, с точки зре-ния классового интереса... .. гражданская война даже при лучшем своем исходе (победе пролетариата - К. Д. ) нанесла бы жестокий вред интересам русского пролетариата. Это значит, что пролетариат должен стремиться к соглашению с буржуазией” (65). Похожие мысли, только о диктатуре пролетариата, высказывал К. Каутский: ” Лозунг большевиков(диктатура пролетариата - К. Д. ) .... грозит еще более усилить и обострить противоречия между великими социальными порывами пролетариата и низким уровнем страны.

.... Установление диктатуры пролетариата означает прекраще-ние капиталистического производства. При пролетарском режиме капиталистическое производство невозможно. Достигла ли уже Россия той ступени экономического развития, при которой капи-талистическое производство можно заменить социалистическим? При этом нужно иметь ввиду и то, что пролетариат России и в политическом отношении не силен и не развит в достаточной степени, чтобы взяться за управление всем правительственным аппаратом и приспособить его к своим потребностям. При таких условиях само собой возникает опасение, как бы диктатура про-летариата не выродилась в способ разложения правительственной власти вместо ее овладения и преобразования, .... не угрожала превратиться в средство политического и социального разложе-ния страны, не угрожала превратить страну в хаос, и тем самым повести к моральному банкротству революцию и выровнять дорогу контрреволюции” (66).

Петр Струве, как и Плеханов, рассуждал, как массы представля-ют себе социализм: ”.... социализм мыслится ими только как раз-дел наличного имущества, либо как получение достаточного и равного пайка с наименьшей затратой труда, с минимумом обяза-тельств.

.... Социализм.... как идея раздела, или передела имуществ, означая конкретно уничтожение множества капитальных ценностей, упира-ется в пассивное потребление, или расточение, “проедание” благ, за которым не видится ничего, кроме голода и борьбы го-лодных людей из-за скудного и непрерывно скудеющего запаса благ” (67).

В отличие от Плеханова и Каутского, русский филолог В. Ива-нов был далеким от политики человеком, но и он по-своему пони-мал, что такое социализм: ”Социализм это христианство без бо-га. Но при господстве этого своеобразного “христианства” люди не только не работают совместно и дружно, а, как вол-ки, бросаются один на другого, смотрят друг другу в рот, считают куски в чужом рту и вырывают их оттуда вместе с жизнью. И все декламации о социализме, о пролетарской солидарности, о проле-тарской дисциплине, о совместной работе на общее благо - все эти сентиментальные разговоры являлись лишь аккомпанементом к сценам первобытного каннибализма. Освобожденный от религии че-ловек семимильными шагами пошел не вперед, к царству разу-ма, свободы, равенства и братства, как учили лживые социалисти-ческие пророки, а назад, к временам пещерного быта и звериных нравов” (68). Социализм, описанный В. Ивановым, был “классовым несчастьем” для России. Предупреждения Каутского и Плеханова сбылись. Но в этом уродливом социализме Иванов увидел трагедию самого Плеханова: ”И если Г. В. Плеханов пришел в искренний ужас, когда увидел на деле осуществление своих идей, если он проклял дела своих учеников, отшатнулся от них и умер забы-тый, покинутый и оплеванный русскими рабочими социал-демокра-тами, то эта трагическая судьба крупного русского писателя свидетельствует о благородстве его характера и чистоте серд-ца, но вместе с тем заключает в себе и жесточайший приговор над всей его политической идеологией”.

Мысли Плеханова и Каутского были  _в принципе . неприемлемы для большевиков, пропитанных духом классовой ненависти. Ленин уже давно отмежевался от социалистического лагеря, и к мнению врагов он, естественно, не прислушивался. Считая, что Россия го-това к социальной революции и диктатуре пролетариата, Ленин форсировал события.

Очевидно, что обвинения большевиков в развязывании граж-данской войны выдвигались и раньше, в ответ на “апрельские тезисы” Ленина. В “Правде” от 22 апреля 1917г. была напечата-на резолюция ЦК большевистской партии, принятая “по предложе-нию Ленина”: ”Партийные агитаторы и ораторы должны опровергать гнусную ложь газет капиталистов и газет, поддерживающих капи-талистов, относительно того, будто мы грозим гражданской войной. Это - гнусная ложь, ибо только в данный момент, пока капиталисты и их правительства не могут и не смеют применять насилия над массами, пока масса солдат и рабочих свободно вы-ражает свою волю, свободно выбирает и смещает все власти, - в такой момент наивна, бессмысленна, дика всякая мысль о граж-данской войне, в такой момент необходимо подчинение воле большинства населения и свободная критика этой воли недоволь-ным меньшинством; если дело дойдет до насилия, ответствен-ность падет на Временное правительство и его сторонни-ков” (69).

Первое, что напрашивается по прочтении этой резолюции: с какой стати “Временное правительство и его сторонники” будут подчиняться воле большевиков, если те будут лишать их власти? С какой стати в ответ на государственное преступление должна звучать “свободная критика”? Почему ответственность за смену власти должна взять на себя смещаемая власть? И, наконец, по-чему ответственность за гражданскую войну, развязываемую большевиками, должна взять на себя обороняющаяся сторона?

Демагогизм приведенной резолюции очевиден. Доводы Ленина не могут противостоять логике Плеханова и его единомышленни-ков.

Но, несмотря на несогласие среди большевиков, обстановка, сложившаяся в Петрограде, была для них весьма благоприятной. Вот как оценивал соотношение сил П. Е. Дыбенко, председатель Центробалта, член ВРК: у большевиков - “.... пятьсот тысяч ра-бочих, сто пятьдесят тысяч гарнизона да еще кронштадцы.... ”; у Временного правительства - шестьсот пятьдесят штыков, шесть орудий, шесть пулеметов, семь бронемашин, добровольческие от-ряды, полиция (70). Цифры Дыбенко корректирует Н. Суханов, меньшевик, член ВЦИК: ”.... не знаю, как выступали солдаты.... По всем данным, без энтузиазма и подъема. Возможно, что были случаи отказа выступать. Ждать боевого настроения и готовности к жертвам от нашего гарнизона не приходилось. Но сейчас это не имело зна-чения. Операции, развиваясь постепенно, шли настолько гладко, что больших сил не требовалось. Из 200-тысячного гарнизона едва ли пошла в дело десятая часть. Вероятно - гораздо меньше. При наличии матросов и рабочих можно было выводить из казарм только одних охотников” (71).

И, тем не менее, налицо многократный численный перевес вос-ставших и, наоборот, нехватка сил у Временного правительства, которое слишком поздно поняло это. И, главное - помощи ждать было неоткуда, Петроград блокирован. Все произошло по плану, набросанному Лениным. Его советы, требования, резолюции по восстанию можно проследить в хроно-логическом порядке: 12 - 14 сентября : ”.... на очереди дня поставить вооруженное восстание в Питере и Москве (с об-ластью), завоевание власти, свержение правительства” (72). 8 октября: ”.... одновременное, возможно более внезапное и быстрое наступление на Питер, непременно и извне, и изнут-ри.... ,наступление всего флота, скопление гигантского перевеса сил над пятнадцатью-двадцатью тысячами (а может и больше) на-шей “буржуазной гвардии”....

Комбинировать наши три главные силы: флот, рабочих и войсковые части так, чтобы непременно были заняты и ценой ка-ких угодно потерь были удержаны а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции, г) мосты....

Окружить и отрезать Питер, взять его комбинированной ата-кой флота, рабочих и войска, - такова задача.... ” (73).

Восстание было лишь кульминацией работы, проведенной боль-шевиками незадолго до этого. Эта работа заключалась, в част-ности, в советизации страны и большевизации Советов. Инте-ресный момент описывает Л. Троцкий: ”Как только большевики по-лучили в свои руки оба столичных Совета, Ленин сказал: ”Наше время пришло” (74).

10 октября, из резолюции ЦК (читай: Ленина): ”Признавая.... что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлага-ет всем организациям партии руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические воп-росы.... ” (75).

Свергнув Временное правительство, большевики оформили су-ществовавшее положение сил - власть перешла в руки тех, кто мог ее сохранить, кто своими лозунгами обещал быстрое разреше-ние основных жизненных вопросов.

В руководстве партией не было согласия относительно сроков проведения 2 съезда Советов. Противники немедленного восста-ния хотели, чтобы именно съезд санкционировал его. Но тог-да, возможно, был бы упущен благоприятный для наступления мо-мент. Поэтому Ленин настаивал на первоочередной роли восста-ния: ”Сначала победите Керенского, потом созывайте съезд” (76). Выше было сказано о том, что даже Временное правительство знало о готовящемся большевистском восстании; сами революцио-неры понимали это. На праздновании второй годовщины революции Л. Троцкий говорил: ”Тщетно память пытается найти в истории другое восстание, которое было бы заранее во всеуслышание наз-начено на определенное число и в положенный день осуществлено - и притом победоносно” (77).

И, тем не менее, зная об информированности правительства насчет восстания, революционеры понимали, что остановить восстание - значит, потерять свой шанс. Л. Д. Троцкий в ночь на 25 октября: ”В победе не может быть сомнения. Она обеспечена настолько, насколько вообще можно обеспечить победу восстания. И все же это часы глубокой и напряженной тревоги, ибо наступа-ющая ночь все решает”. И дальше: ”.... враги и думать не смеют об улице. Они попрятались. Улица наша” (78).

Тот же Л. Д. Троцкий сравнивает февральские и октябрьские события: ”Правильно понять октябрьский переворот можно лишь в том случае, если не ограничивать поле зрения его заключитель-ным звеном. В конце февраля шахматная партия восстания разыг-рывалась с первого хода до последнего, то есть до сдачи про-тивника; в конце октября основная партия оставалась уже поза-ди, и в день восстания приходилось разрешать довольно узкую задачу: мат в два хода. Период переворота необходимо поэтому считать с 9 октября, когда открылся конфликт по поводу гарни-зона, или 12-го, когда было постановлено создать Военно-Револю-ционный комитет. Обволакивающий маневр тянулся свыше двух не-дель. Наиболее решительная его часть длилась пять-шесть дней, с момента возникновения ВРК... .. Заключительный этап, ког-да восставшие окончательно отбросили условности двоев-ластия.... занял ровно сутки: с двух часов ночи на 25-е до двух часов ночи на 26-е. В течение этого срока Военно-Революцион-ный комитет открыто применял оружие для овладения городом и захвата правительства в плен.... ” (79). Как видно, Троцкий выделяет в восстании подготовку, ”обвола-кивающий маневр” и заключительный этап.

Обратимся к другим участникам событий. Цитата А. В. Шотма-на, приведенная выше, касается трех партийных конференций, про-веденных после заседания 10 октября. Поскольку разногласия оставались, Ленин собрал заседание ЦК 16 октября, где он после доклада “убеждал” противников восстания Шотмана, Милютина в его необходимости. В конце концов приняли резолюцию, аналогич-ную резолюции 10 октября. Как вспоминал член ВРК М. Я. Ла-цис, после 16 октября “...Начинаются лихорадочные дни непрерыв-ной подготовительной работы” (80). Но подготовка к восстанию заключалась не только в заседа-ниях ЦК. Член ВРК В. А. Антонов выделял две больших практи-ческих победы большевиков перед восстанием: первая - 21 ок-тября, когда Петроградский гарнизон объединился вокруг ВРК; вторая - 23 октября, когда большевики захватили Петропав-ловскую крепость и, следовательно, арсенал в 100 тысяч винтовок.

Таким образом, большевики создали не только численный пере-вес. В их распоряжении теперь находилось оружие из арсенала. После его захвата “улица” действительно стала пороховой боч-кой. Оружие, которым обвешались солдаты и рабочие, придавало им уверенности. Это была новая мода, оставшаяся в России на дол-гие годы, она соответствовала милитаристскому духу “госу-дарства рабочих и крестьян”. Выше приводились суждения П. Н. Милюкова о причинах прихода большевиков к власти. Аналогичные мысли встречаем и у Л. Д. Троцкого: ”Ленин не раз повторял, что массы несравненно ле-вее партии, как партия - левее своего ЦК.

.... Восстание охватит тем более широкие массы, чем больше команда революционной партии сольется с командой обстоя-тельств” (81).

Большевики держались за “улицу”; она доверяла им, со време-нем оформившись в репрессивный аппарат, беспощадный к врагам “революции”. А тогда, в октябре 17-го, большевики как можно глубже проникали в солдатско-рабочую массу, стремясь слиться с ней и подчинить себе ее необузданную силу.

Рассмотренная подготовка к восстанию длилась около двух недель. Само восстание заняло значительно меньше времени. О его ходе и пойдет речь. Говоря о восстании, я задаюсь вопросом: а можно ли было обойтись без него? Власть, которую так страстно желали большевики и за которую держалось несдающееся Временное правительство, должна была достаться кому-то одному. Стороны не стремились к соглашению, а заняли непримиримые позиции. Да и прошло уже время компро-миссов. Керенский А. Ф. ,25 октября: ”.... ни у кого из нас (чле-нов Временного правительства. -К. Д. ) не возникало даже мысли о возможности каких-либо переговоров или соглашений с засевшими в Смольном предателями” (82).

Со своей стороны ВРК, после принятия Временным правительст-вом мер для своей защиты назвал его “контрреволюционными за-говорщиками”.

Положение, в котором оказалась Россия, требовало гораздо бо-лее решительных шагов, чем Временное правительство могло себе позволить.

Перспектива Учредительного собрания не устраивала больше-виков, так как шансы получить власть демократическим путем бы-ли невелики. Гораздо надежнее было положиться на самих се-бя, выбрать удобный момент и осуществить задуманное. *

    “Под знаком Стрельца, огненной медью
    Расцветал единый Октябрь.
    Вышел огромный корабль И тенью покрыл столетья.
    Стало игрушкой взятье Бастилии,
    Рим, твои державные камни - пылью” (83)

С каждым октябрьским днем надежда на сохранение существо-вавшего положения уменьшалась, но она была. Она оставалась даже у спасавшегося бегством А. Ф. Керенского, направлявшегося в Гат-чину: ”.... как бы ни было трудно, почти безнадежно положение Пе-тербурга еще утром 25-го, в час нашего отъезда, нам все-таки представлялось невероятным, чтобы гг. большевики к 2 часам утра на 26-е могли уже сделаться хозяевами дворца и штаба” (84).

Была надежда и у защитников Зимнего дворца, но они стреми-тельно теряли ее. Вот что писал журналист Е. Ефремов, находив-шийся в Зимнем во время штурма: ”На мой вопрос, имеет ли Вре-менное правительство возможность овладеть положением, боль-шинство пожимало плечами, а некоторые, в том числе генерал Ма-никовский, военный министр, заслуживающий в этом отношении наи-большего доверия, откровенно отвечали: ”Поздно! ”. Очевидно бы-ло, что Временное правительство полагается лишь на гарнизон Зимнего дворца” (85). Но не все защитники Зимнего были столь пессимистичны. Стан-кевич В. Б. ,верховный комиссар Ставки, из Зимнего, днем 25 ок-тября: ”Восставшие приближались, но медленно и нерешительно. Мне казалось, что проявление энергии с нашей стороны могло бы из-менить положение дел” (86). Однако “энергия” не проявля-лась: малочисленность защитников дворца и отсутствие вызванных подкреплений “съели” ее: ”Уже с вечера (25 октября-К. Д. ) юнке-ра, настроение которых сначала было превосходно, стали терять бодрость духа; позднее начала волноваться команда блиндирован-ных автомобилей; каждая лишняя минута напрасного ожидания подкреплений все более понижала “боеспособность” и у тех, и у других” (87). Меньшевик, член ВЦИК Н. Суханов пишет не только о слабости Временного правительства, но и о нерешительности  _са-_мих  . большевиков: ”Штаб повстанцев действовал осторожно и ощупью - можно сказать, слишком осторожно и слабо нащупывал почву.... Охрана пустого Зимнего в эти часы (утром 25 октября -К. Д. ) была совершенно фиктивна; а главный штаб, где находился глава правительства, не охранялся вовсе. Насколько можно судить по некоторым данным, у подъезда не было даже обычной пары часовых. Главный штаб, вместе с Керенским, можно было взять го-лыми руками.... ” (88). Далее Суханов размышляет - могло ли Временное правительство подавить восстание днем 25 октября? “Если уже никого нет, то, видимо, министрам самим надо взяться за оборону. Может быть, министры разъедутся по юнкерским учили-щам и по более надежным частям, чтобы побудить и их выступить? Ведь так делали не менее штатские члены ЦИК в критические мо-менты. Может быть, они еще соберут тысячу-две юнкеров и офице-ров, несколько броневиков, разгонят цепи, освободят занятые пункты, сделают попытку штурмовать Смольный.... ” (89). Возмож-ность взятия Смольного допускается Н. Сухановым из личных наб-людений, сделанных им в этом здании: ”.... Защитников налицо было много, но сомневаюсь, чтобы защита могла быть стойкой и органи-зованной” (90). Если возможность захватить Смольный действительно сущест-вовала, Временное правительство не реализовало ее, тем самым обрекши на гибель себя и только-только появившиеся ростки де-мократии. Здесь уместно привести слова английского посла в Петрограде Дж. Бьюкенена: ”Если бы я должен был написать эпита-фии царизму и Временному правительству, я написал бы два сло-ва: потерянные возможности” (92).

Всякое историческое событие рассматривается его современ-никами с двух сторон: участники события видят его изнут-ри, остальным доступна лишь его внешняя сторона. Описание “кухни” восстания мы находим у революционеров, их противники дополняют общую картину. Вот какими виделись события Дж. Бь-юкенену, английскому послу в Петрограде: ” 6 ноября. Терещенко говорит мне, что ночью происходили беспорядки в пригородах и других частях города; что большевики намеревались организовать вооруженную демонстрацию; что в последнюю минуту у них не хва-тило храбрости, и она была отменена. Кроме того, они организова-ли Военно-Революционный комитет, издавший приказ к войскам, воспрещающий им исполнять какие бы то ни было прика-зы, не контр-ассигнованные этим комитетом.

Сегодня в три часа утра были заняты типографии, в которых печатается несколько большевистских газет; последние прави-тельство решило закрыть, и Терещенко ожидает, что это вызовет большевистское восстание.

7 ноября. Вчера вечером Исполнительный комитет Совета ре-шил арестовать министров и образовать свое правительство... .. все войска гарнизона подчинились распоряжениям большеви-ков, ....весь город, включая Государственный банк, вокзалы и поч-тамт, находится в их руках.

В четыре часа сегодня утром Временное правительство вызва-ло казаков, но последние отказались выступить в одиночку...... В 8 часов утра из Кронштадта прибыл крейсер “Аврора” и три дру-гих корабля и высадил десант из матросов.... Хотя в течение дня происходила небольшая стрельба, но большевики практически не встретили никакого сопротивления, так как правительство не позаботилось о том, чтобы организовать какие-либо силы ради своей собственной защиты. 8 ноября. Вчера в шесть часов вечера бронированные автомо-били заняли позиции на всех пунктах, командующих над подходами к Зимнему дворцу, и вскоре затем туда явились делегаты от Ре-волюционного комитета с требованием его безусловной сдачи. Так как на это не было дано никакого ответа, то в 9 часов ве-чера был дан сигнал к атаке холостыми выстрелами из орудий с крепости и с крейсера “Аврора”. Последовавшая бомбардировка продолжалась беспрерывно до 10 часов, после чего последо-вал.... часовой перерыв. В 11 часов бомбардировка началась сно-ва, причем, как мы это наблюдали из окон посольства,  _по Троицко-_му мосту все время ходили трамваи . ,как и всегда... .. организо-ванной защиты не было, и число убитых с обеих сторон было нез-начительно... .. В половине третьего утра партии атакующих про-никли во дворец боковыми ходами и разоружили гарнизон. Минист-ры были арестованы и отведены сквозь враждебно настроенные толпы в крепость” (92). Генерал П. Г. Курлов не добавляет яр-кости картине восстания, нарисованной Бьюкененом: ”25 октября произошел большевистский переворот, причем у меня дома не слышно было даже выстрелов.... ” (93). Описание захвата Зимнего дворца, сделанное Дж. Бьюкене-ном, дополняет С. Мельгунов: ”.... в коридор (Зимнего - К. Д. )вор-валась через защищаемый двор сотня врагов, которых деморализо-ванная охрана приняла за депутатов Думы. Вероятно, такой ошибки и не было. Ворвалась толпа за парламентариями и действительно тем самым разрушила “штыковую и огненную преграду” между наступающими и обороняющимися: площадь стала вливаться во двор, из двора во дворец и растекаться по лестницам и коридо-рам” (94).

Слова С. Мельгунова подтверждаются неизвестным офицером, за-щищавшим Зимний дворец.

Несмотря на то, что Октябрьская революция является одной из самых кровавых в истории, началась она вполне мирно. В свиде-тельствах той и другой стороны неоднократно повторяются слова о “нежелании кровопролития”. И это было правдой. Вот что писал английский посол Дж. Бьюкенен: ”Организованной защиты (Зимнего - К. Д. ) не было, и несчастных случаев с той и с другой стороны было сравнительно немного” (95). Неизвестный офицер, защитник Зимнего: ”Надо отметить то удивительное настроение, которое бы-ло у этого гарнизона, никто из нас не желал кровопролития. На выстрелы нападающих мы отвечали возможно реже... .. За всю оса-ду с нашей стороны были легко ранены три юнкера” (96). Меньшевик Н. Н. Суханов согласен с вышеприведенными мнения-ми: ”Сопротивление (со стороны Временного правительства - К. Д. ) не было оказано. Начиная с двух часов ночи, небольшими силами, выведенными из казарм, были постепенно заняты вокза-лы, мосты, осветительные учреждения, телеграф, телефонное агентство. Группки юнкеров не могли и не думали сопротив-ляться. В общем, военные операции были похожи скорее на смены караулов в политически важных центрах города.... ” (97). При захвате Зимнего атакующие ограничились разоружением и арестом противника. Так же поступали и осаждаемые, когда во дворце появлялся солдат или матрос, проникший туда через окно или подвал.

Однако мнение А. И. Деникина контрастирует с вышеприведенны-ми относительно количества жертв переворота: ”Только военная молодежь - офицеры, юнкера, отчасти женщины - в Петрограде и в особенности в Москве - опять устлали своими трупами столичные мостовые, без позы и фразы умирая.... за правительство, за рево-люцию? Нет. За спасение России” (98). Никто, кроме Деникина, не отмечает в описаниях путча мостовых, покрытых трупами. Дума-ется, что это преувеличение, тем более что Деникин не был оче-видцем штурма Зимнего дворца.

Жертвы появились тогда, когда силы контрреволюции попыта-лись свергнуть большевистское правительство. Вот что расска-зывал А. Саймонс комиссии американского конгресса о ноябре 1917 в Петрограде: ”.... воздух был насыщен самым дьявольским террором, какой когда-либо пришлось испытать культурному чело-веку” (99). П. Сорокин, депутат Учредительного собрания: ”По за-кону все депутаты имеют иммунитет против ареста, но закон - одно дело, а большевистская практика другое. Все дороги ведут сейчас не в Рим, а в тюрьму” (100).

Вот когда появились потоки крови, которые мы видим на кар-тине И. Глазунова”Великий эксперимент”. Точнее, бушующее море крови, захлестнувшее то, что олицетворяло старую Россию: Медного всадника, Кремль, Исакиевский собор. “О, Революция, о Книга между книг!

Слепили кровь и грязь высокие страницы, И, как набат, звучит твой яростный язык, Но нет учителя и некому учиться”.

    Е. Г. Полонская (101).

До нас дошла и документальная хроника событий 25 октября. Из сообщения газеты “Новая жизнь” “...о попытках Временного правительства предупредить вооруженное восстание.

С утра 24 октября начались уже активные действия прави-тельства. Утром к Зимнему дворцу подошли юнкера и сменили несших дежурство самокатчиков... .. К двум часам дня все мосты были заняты юнкерами, и с трех часов движение через мосты.... было прекращено. Около четырех часов дня мосты начали разводиться. В то же время наряды юнкеров заняли электрическую станцию, вокзалы, правительственные учреждения, и были расстав-лены большие пикеты на углах больших улиц” (102). А вот содержание телеграммы, отправленной главным начальни-ком Петроградского гарнизона Полковниковым в 0 ч. 15 минут 25 октября в Главковерх: ”.... положение в Петрограде угрожаю-щее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполня-ются. Юнкера сдают караулы без сопротивления, казаки несмотря на ряд приказаний до сих пор из своих казарм не выступа-ли. Сознавая всю ответственность перед страною, доношу, что Вре-менное правительство подвергается опасности потерять власть, причем нет никаких гарантий, что не будет попытки к захвату Временного правительства” (103). Прочитав эту телег-рамму, ловишь себя на мысли, что это был конец. В качестве эпилога к происшедшему восстанию приведу слова А. И. Деникина: ”Снова, как восемь месяцев тому назад, на улицы столицы вышел вооруженный народ и солдаты, но теперь уж без всякого воодушевления, с еще меньшим, чем тогда, пониманием со-вершающегося, в полной неуверенности и в своих силах, и в пра-воте своего дела, даже без чрезмерной злобы против свергаемого режима.

.... самый переворот перейдет в историю без легенды, без вся-кой примеси героического элемента.... ” (104). Очевидно, послед-ние слова Деникина оказались пророческими. Легенда, созданная большевиками, оказалась недолговечной. А теперь - ход событий глазами восставших. Штурму Зимнего дворца предшествовала не только организационная подготов-ка, захват Петропавловской крепости, идеологическая обработка толпы. По выработанному Лениным плану следовало захватить центры городских коммуникаций: почту, телеграфные и телефонные станции.

Занятие почты и телеграфа облегчалось тем, что там были или большевистские “ячейки”, или сочувствующие большевикам работ-ники. Вот что пишет Кадлубовский К. Я. ,большевик, работавший на почтамте: ”Главный почтамт был захвачен нами изнутри”. Это было 24 октября. В тот же день большевики сменили юнкерский караул у телеграфа на “своих” солдат, отбили там атаку юнкеров с бро-невиком, разоружили внутреннюю телеграфную охрану. При этом не было потерь, так как юнкеров отразили  _на подступах  . к телегра-фу, задержав их баррикадой. Кадлубовский пишет: ”Центральная телефонная станция сначала была захвачена юнкерами. Она была взята нами после упорного боя” (105).

Обращает на себя внимание быстрота захвата правительствен-ных учреждений. В качестве иллюстрации служит свидетельство А. А. Игнатьева, председателя ротного солдатского комите-та: ”.... рота выступила, и через четверть часа уже заняла Нико-лаевский вокзал, окружив его цепью сильных караулов” (106). За 15 минут можно  _занять  . здание, выставив караулы, но не отбить его. Николаевский вокзал не охранялся. Через несколько часов после занятия вокзала туда прибыл целый грузовик с юнкера-ми, которые были разоружены, не сделав ни одного выстрела. Л. Д. Троцкий также обращает внимание на быстроту, с которой восстание произошло: ”Но ведь взять власть - значит повернуть руль истории; неужели же такое событие может зависеть от про-межутка в 24 часа? Да, может. Когда дело дошло до вооруженного восстания, то события измеряются не длинным аршином политика, а коротким аршином войны” (107).

Общую картину событий 25 октября мы находим у председателя ВРК Н. И. Подвойского: ”25 октября. Ночь. Но весь Петроград в ог-нях. Всюду - на фабриках и заводах, в полках, дивизиях, экипажах идут беспрерывные собрания, выносятся резолюции о поддержке Советов.

3 часа 30 минут утра. Крейсер “Аврора” отдает якорь у Нико-лаевского моста. Приказываю выключить телефоны Зимнего дворца и штаба округа: телефонная станция уже в наших руках.

Из Гельсингфорса прибывают миноносцы.... По улицам громыхают броневики. Первое продвижение войск к Зимнему дворцу удалось начать только в 6-7 часов утра 25 октября... .. решено было сосредото-чить руководство в Петропавловской крепости... .. К утру исход восстания был уже решен. Все ключевые пункты были в руках восставшего пролетариата. Временное правительство было блоки-ровано в Зимнем дворце, лишено власти, осталось почти без сил”.

.... 14. 35. На открывшемся заседании Петроградского Совета Ленин заявил о конце Временного правительства: ”Товарищи! Рабо-чая и крестьянская революция, о необходимости которой все вре-мя говорили большевики, совершилась.... ”. “К 3 часам дня в Петропавловской крепости подготовка к штурму была закончена... .. К 6 часам вечера Зимний был словно опутан солдатскими цепями. Юнкера, забаррикадировавшись штабелями дров у ворот двор-ца, зорко следили за движениями наших головных цепей и всякое перемещение их встречали ружейным и пулеметным огнем”.

Записки Ленина, которые он посылал то мне, то Антоно-ву-Овсеенко, то Чудновскому.... становились все более жестки-ми, Ленин грозил предать нас партийному суду, расстрелять. От плана бескровного переворота, казавшегося таким реальным и за-манчивым, приходилось отказаться: Зимний не желал сдаваться, его нужно было брать штурмом.

.... Выстрелы из орудий Петропавловской крепости наполнили ночь гулом. Это были три холостых выстрела - наши части двину-лись вперед, открыли ураганный пулеметный и винтовочный огонь. Баррикады встретили их решительным отпором... .. Вдруг над головами у нас поплыл тупой гул, за ним второй... .. это “Аврора” из шестидюймовых посылала свои тяжелые снаряды. Оче-видно, эти снаряды внесли большое смятение в ряды защитников Зимнего.

.... Воспользовавшись замешательством противника, матросы, красногвардейцы и солдаты ринулись вперед.

.... Летят на лестницы. На ступенях схватываются с юнкера-ми. Опрокидывают их... .. Как ураган, несутся на третий этаж, вез-де по дороге сметая юнкеров... .. В Зимнем дворце все было кончено. Я взглянул на часы: четверть третьего” (108).

Думаю, Подвойскому удалось передать атмосферу насыщенности действием, нервозности наступавших и их руководителей. Даже А. Р. Вильямс, американский публицист, бывший вместе с солдата-ми, осадившими Зимний, подметил ее. Солдаты “горели” побыстрее захватить дворец, на что красногвардеец отвечал им: ”Нам пока нельзя наступать... .. Дворец охраняется женским батальоном. Га-зеты будут писать, что мы стреляли в женщин. И потом, товари-щи, мы должны соблюдать дисциплину: никаких действий без прика-за комитета” (109).

Анализируя написанное Подвойским, напрашивается вывод о яв-ной противоречивости его рассказа с описаниями “штурма”, сде-ланными контрреволюционерами. Подвойский явно облагородил его, придав описанию больше выстрелов, атаку под “ура”, схватки внутри дворца. Это стремление председателя ВРК очень естест-венно - своим описанием он поддерживал легенду, утвержденную большевистскими вождями. Один из интереснейших моментов, связанных с восстанием, мож-но обнаружить у Л. Д. Троцкого: ”Помню, огромное впечатление про-извело на Ленина сообщение о том, как я вызвал письменным при-казом роту Литовского полка, чтобы обеспечить выход нашей пар-тийной и советской газеты.... Ленин был в восторге.... Потом он стал молчаливее, подумал и сказал: ”Что же, можно и так. Лишь бы взять власть”. Я понял, что он только в этот момент окончатель-но примирился с тем, что мы отказались от захвата власти путем конспиративного заговора. Он до последнего часа опасался, что враг пойдет наперерез и застигнет нас врасплох. Только те-перь.... он успокоился и окончательно санкционировал тот путь, каким пошли события” (110).

Приведенные слова Льва Троцкого говорят о том, что Ленин до последнего момента не переоценивал силы большевиков, осознавал риск выступления и боялся его. Таким мы не видели Ленина ни-когда; его образ был связан с непоколебимостью, самоуверен-ностью раз и навсегда. Но захват власти - это всегда авантю-ра, которая карается смертью. Думается, нерешительность Ленина именно отсюда.

Итак, восстание произошло, настало время осмыслить его ре-зультаты. *

    “.... О, эти наши дни последние,
    Остатки неподвижных дней.
    И только небо в полночь меднее,
    Да зори голые длинней.... ”.

З. Н. Гиппиус (111). Свержение Временного правительства не было чем-то неожи-данным. О таком исходе думали многие, их мысли дошли до нас; по-ражаешься, как точны были их прогнозы. Г. В. Плеханов: ”Несвоев-ременно захватив политическую власть, русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну, которая, в конце концов, заставит его отступить далеко назад от позиций, завоеванных в феврале и марте нынешнего года.

.... Власть должна опираться на коалицию всех живых сил страны, то есть на все те классы и слои, которые не заинтересо-ваны в восстановлении старого порядка... .. сознательные элементы нашего пролетариата должны пре-достеречь его от величайшего несчастья, какое может только с ним случиться” (112). Эти слова Плеханов адресовал петрог-радским рабочим, но их “сознательные элементы” не смогли пре-дотвратить восстание. Временное правительство не только не создало коалицию в свою поддержку, но осталось вообще без ка-кой-либо поддержки кого бы то ни было. В связи с этим встает вопрос: была ли победа большевиков в Петрограде их победой над всей Россией? Противники большевиков полагали, что да. Р. Ро-бинс, полковник армии США, начальник американской миссии Красного Креста в России: ”.... в одночасье Советы, по крайней мере номинально, взяли под полный контроль Российское госу-дарство” (113).

П. Н. Милюков: ”Победа большевиков была полная и окончатель-ная. Их победой в Москве решался вопрос о их победе в России” (114).

В очередной раз небезинтересно сравнить результаты фев-ральского и октябрьского восстаний. В. В. Шульгин после увиден-ного им в Таврическом дворце (февраль-К. Д. ) писал: ”Все, что можно было испакостить, испакощено - и это символ. Я ясно по-нял, что революция сделает с Россией: все залепит грязью, а по-верх грязи положит валяющуюся солдатню” (115).

“В марте 1927 г. ,к десятилетию революции, “Сегодня” (эмиг-рантская газета, издававшаяся в Риге) провела анкету, назвав ее “парламентом мнений”. Одним из вопросов был: ”В какой связи находились февральская революция и ее развитие с октябрьским переворотом? ”. Ниже приводятся мнения эмигрантов-участников революции:

“ _И. Бунин . :Древняя мудрость Индии говорит: ударивший в бара-бан уже не может удержать грохот барабана.

_А. Аргунов  . (эсер - К. Д. ): Октябрьский переворот, который мо-жет быть назван контрреволюцией, народился в тесной связи с февральскими событиями. Война и связанная с ней разруха.... при-вели к октябрю.

_В. Зензинов  . (эсер - К. Д. ): Между февралем и октябрем нет внутренней связи. По существу, октябрь был отрицанием февра-ля.... Октябрьский переворот - это восстание против февра-ля. Выводить октябрь из февраля, как это делают большевики и правые, значит грешить против истории.

_А. Карташев  . (прокурор Святейшего синода при Временном пра-вительстве К. Д. ): При условии февральской революции и не-достатке той же государственной мудрости, государственных инстинктов у элементов Временного правительства ничего, кроме октября, и не могло наступить.

_В. Шульгин . : Февральская революция и ее развитие с октябрем находятся в связи с алфавитной: кто скажет “а”, тот скажет “б”.

_Н. Марков-2  . (монархист - К. Д. ): Как только крестьянские массы поняли, что “февральские господа” хотят длить войну, они отвернулись от них и от Антанты.... Не будь февраля, октяб-ря, конечно, не было бы” (116).

Приведенные мнения не обывательские: фамилии респондентов широко известны - это партийные деятели, участвовавшие в поли-тической борьбе и управлении Россией. То, что их мнения расхо-дятся - следствие различных политических платформ, на которых они стояли.

И. Г. Церетели вспоминает речь Шульгина в Думе в конце апре-ля 1917: ”Вместе с большими завоеваниями, которые получила за эти два месяца Россия, -говорил Шульгин, -возникают опасения, не заработала ли за эти два месяца Германия. Отчего это происхо-дит? .... честное и даровитое правительство, которое мы хотели бы видеть облеченным всей полнотой власти, на самом деле ею не облечено, потому что взято на подозрение. К нему приставлен часовой, которому сказано: смотри, они буржуи, а потому зорко смотри за ними и, в случае чего, знай службу” (117). А вот выдержка от 11 ноября 1917г. из дневника Луи де Робьена, атташе посольства Франции в Петрограде: ”.... рухнул ре-жим, рожденный Февральской революцией, которая сначала смогла объединить вокруг себя чуть ли не весь народ, а потом оберну-лась в нечто смешное и сохранила поддержку лишь части каза-ков, женского батальона и юнцов” (118). Аналогичное мнение сложилось и у английского посла Дж. Бьюкенена: ”Правительство Керенского пало, подобно царизму, без борьбы” (119). П. Соро-кин: ”Большевизм победил. Это было очень просто. Временное пра-вительство и первый Всероссийский Совет были свержены так же легко, как и царский режим... .. Чтобы уничтожить предыдущее правительство и образовать новое, потребовалось всего лишь двадцать четыре часа” (120).

    Хочется привести выдержки из дневника генерала Маркова, на
    ходившегося во время октябрьских событий в тюрьме: ”

.... 23 сентября. Власти нет, даже мираж ее испарился го-лод, холод, дороговизна, обесценивание денег - вот контрреволю-ция. Революционная демократия показала полную свою несостоя-тельность. Я не знаю, но мне кажется, что судьба еще милостива ко мне, засадив меня за решетку, иначе на свободе я бы из-велся, наблюдая развал кругом, теперь хоть вынужденная пассив-ность и бездействие.

.... 26, 27 октября: Ставка потеряла голову. Черемисов ведет круп-ную игру. Керенский бежал в Псков.... мне делается омерзитель-ной вся эта выплывшая на поверхность сволочь. 27-го получено сведение о новом составе министерств с Лениным во главе и На-хамкисом в качестве военного министра. Как пала Россия - шпи-он стал во главе ея, а жид - во главе армий.

.... 1 ноября. Новости как из рога изобилия. Керенский бе-жал. Краснов юлит. В городах бойня продолжается. Чернь вышла на улицу и все крушит. Ставка ожидает своего часа” (121).

Общее мнение, думается, выразил Б. В. Савинков, считавший ок-тябрьский переворот концом русской революции: ”1917 год был праздником русской революции. До большевистского переворота в России было много людей, которые верили, что русская революция ускорит победу союзников и даст России прочный, почетный и вы-годный мир. Надеждам этим не было суждено оправдаться. 1918, 1919 и 1920 годы принесли с собою позор Брест-Литовского мира и гражданскую, беспощадную и с неравными силами войну” (122).

С мнением Савинкова согласен писатель А. Аверченко: ”Разве та гниль, глупость, дрянь, копоть и мрак, что происходит сейчас - разве это революция? ” (123). Что это такое - ответил Петр Струве, общественный деятель, экономист, историк: ”Русская рево-люция оказалась национальным банкротством и мировым позором - таков непререкаемый морально-политический итог пережитых нами с февраля 1917 года событий” (124).

“В марте 1927 г. ,к десятилетию революции, “Сегодня” (эмиг-рантская газета, издававшаяся в Риге) провела анкету, назвав ее “парламентом мнений”. Один из вопросов звучал так: ”Что сохра-нится от русской революции в грядущей России? ”. Ответы на этот вопрос уместно привести в разделе об итогах револю-ции, что и делается:

“ _И. Бунин . :Останется сознание, что “повеселились” мы за очень дорогую цену и что следующий раз надо быть маленько осторож-нее.

_А. Аргунов  . ( эсер - К. Д. ): В октябре Россия сбилась с пути демократии и свободы, но история предсказует грядущему свой путь с теми завоеваниями, которые демократии удалось осущест-вить в краткий период своего существования. _В. Зензинов  . ( эсер - К. Д. ): Революция навсегда останется ру-бежом между старой и новой Россией.

_Б. Мякотин  . (лидер народных социалистов - К. Д. ): Россия боль-ше не вернется к самодержавию.

_П. Долгоруков  . (князь, кадет - К. Д. ): Останется институт пат-риаршества, и церковь сделается более независимой. Прежние ла-тифундии исчезнут, но частновладельческое начало восстановится.

_П. Милюков . :Останутся политическая и социальная ликвидация старого режима и полное уничтожение старого правящего класса.

_А. Карташев  . ( прокурор Святейшего синода при Временном пра-вительстве К. Д. ): Отдаленное будущее России мне представля-ется великим и светлым.... Правовое государство со свобод-ным, демократическим режимом и сильной центральной и децентра-лизованной местной властями, с осуществлением федерального на-чала, с крепким социально-консервативным институтом кресть-янства.

_П. Струве . :Октябрьская революция - это реакция и регресс.

_В. Шульгин . :Сохранятся революцией ускоренные преобразования Столыпина и областные автономии.

_Н. Марков - 2  . (монархист, “Союз русского народа”): Сохра-нится долгая и прочная ненависть к революциям, демократии и всем видам социализма, не говоря уже об антисемитизме” (125).

Маленький очерк настроений русского общества, изложенный в письме, ”.... полученном политическим деятелем из Петрограда” 27 июня 1920 года, свидетельствует об оптимизме, который не иссяк вопреки всем несчастьям, обрушившимся на народ: ”Еще из области настроений: очень немногие думают, что Россия развали-лась и погибла; почти все остальные - что воссоздание Единой России скоро и неизбежно и что центростремление окраин вели-ко, лишь бы убрать большевиков и дожить до приличного прави-тельства.

.... В армии совершенно царский режим - железная дисципли-на, расстрелы и мордобой; шпионство партийных коммунистов, но все-таки дезертирство сильно... .. Духовенство забито и мол-чит; лишь отдельные личности смело говорят проповеди, за что и попадают за решетку. Троице-Сергиева лавра в Москве разграбле-на; церкви повсюду многие закрыты, в некоторых устроены кинема-тографы. Очень отчетливое настроение у крестьян: ждут “прика-за” (откуда неизвестно! ), чтобы вырезать коммунистов; с восторгом вспоминают исправников и становых. Но пока мол-чат, так как очень боятся”. То же встречаем в дневнике у исследователя русской литературы Б. М. Эйхенбаума от 7 августа 1918 г. :”Приезжающие из деревни говорят, что там все ждут “хо-зяина” - короля или президента” (126).

Продолжение письма политическому деятелю: ” Среди ученых ко-лоссальная убыль мрут ужасно; остальные же, за малым исключе-нием, обнаружили неприличную линию поведения.

.... Некоторые ухитряются, например инженеры, иметь до 11 мест разом; профессора некоторые тоже занимают 5-6 должностей. Кроме того, все поголовно воруют.... Отсутствие морали полное. Кому не-чего воровать, тот продает на рынке последнее.

.... что самое главное, чувствую, что больше дышать не могу и отчетливо сознаю какую-то неладность в мозгу; что-то где-то застревает, задыхаюсь, не могу не работать, ни.... ” (127).

Совершенно контрастны оптимизм первого абзаца и остальное содержание письма. Но что поражает, так это сохранение надежды в условиях, созданных большевиками, хотя чувствуется, что к кон-цу письма у его автора кончились силы. Очень интересную зарисовку деревенской жизни дает писатель Соколов-Микитов: ”Сытых все же больше, и сила в их руках... .. Точно боясь, что “придут и возьмут”, сытые спешат наесться до отвалу. И наряду с отчаянным и смертным голодом в деревне невероятное обжорство: съедают по семи фунтов хлеба на брю-хо, режут на варево молочный скот.... и до паралича обжираются бараниной и свиным салом. В то же время голодному, умирай он от голода тут же на глазах, сытый не даст и куска” (128). Эта за-рисовка напоминает шолоховскую “Поднятую целину” с кулака-ми, режущими скот, отнимаемый советской властью.

Победоносное восстание имело следствием сведение счетов со “старым” миром. Оно выражалось в банальном насилии над тем, что его олицетворяло. Луи де Робьен в дневнике от 4 декабря 1917: ”Большевиками быстро овладевает автократическое мышле-ние. Они безжалостно уничтожают все, что им сопротивляется” (129). Так что одним из результатов восстания можно назвать тол-чок к тому, что впоследствии переросло в гражданскую войну. Тот же Луи де Робьен характеризует новый политический режим в России: ”Нынешний режим в России можно охарактеризовать как солдатскую диктатуру. Они, солдаты, поддержали большевиков, обе-щавших мир, но теперь хотят обойти большевиков, взять верх над Лениным. Эти простолюдины, которым в течение четырех лет позво-ляли убивать и за это награждали крестами, ныне убивают по инерции, неосознанно. Им незнакомы другие аргументы, кроме”аргу-ментов ружья”. Сегодня городские рабочие и красногвардейцы предстают хранителями порядка перед лицом разнузданной сол-датни, которая не подчиняется какому-либо принуждению, како-му-либо праву, погрязла в анархии.... ” (130).

Страницы: 1, 2, 3, 4